— Как бы тебе объяснить проще? — продолжал свой монолог попугай, качая головой из стороны в сторону. И выглядело это все очень по-птичьи.
— А ты как есть, так все и рассказывай! — предложила я.
— Ну, хорошо! — вздохнул он. — Понимаешь, Шурочка, я пришелец из другого мира. И я не попугай, а дракон.
— Кто???
— Дракон. Самый настоящий, с зеленой чешуей и зубастой пастью. И Амельда тоже драконица. Говорят, что пернатые наши дальние потомки. Видимо из-за этого мы и попали в их тела.
— Откуда попали? — я все еще не могла въехать в эту дикую, как мне казалось на тот момент, мысль.
— Наш мир называется Кайерлан. Тут у вас по Рен-тв рассказывают же про параллельные миры. Неужели ты ни разу не смотрела? — настала очередь удивляться попугая.
— Почему же не смотрела, смотрела! — возмутилась в ответ я. Но то, что это было два раза по две минуты, промолчала. До этого момента я не верила ни во что. Но сейчас понимала, что моя уверенность сильно поколебалась.
— Вот и отлично! — кивнул головой попугай. — Я жил в параллельном мире. Людей там не было и нет. Мы похожи на существ, которых вы зовете динозаврами. Основное отличие в том, что мы все разумны и можем разговаривать. Здесь у нас с вами гораздо больше общего, чем с древними рептилиями.
— Хорошо, допустим, я в это поверила, — протянула я с сомнением. — А как ты здесь оказался? И почему вы друг друга узнали в столь, хм, необычном виде?
— Я по неосторожности свалился в жерло вулкана. Думал, сгорю заживо, а меня сюда перебросило. Да еще эта дура Амельда, как сегодня выяснилось, следом сиганула. А узнали мы друг друга по ауре. У драконов она независимо от внешнего вида остается неизменной.
— А кем она тебе доводится? — в моей душе слились в единый поток два странных чувства: жалости к старусихе, которая плакала на моих глазах и послушно пошла нести яйца страусиному самцу, и ревности к женщине, которая назвала себя Петрушиной возлюбленной.
— В вашем мире такой статус называется «любовница». Но она так ею и не стала, а лишь стремилась. Я был уже в том возрасте, когда на самок особо и не смотрел. Старый стал.
Так, любовница, да еще несостоявшаяся… Уже легче. Господи, ревную попугая к страусихе? Меня точно пора в дурдом отправлять. Но вслух я этого не сказала, а лишь уточнила:
— И сколько тебе лет было на тот момент?
— Семь тысяч триста тридцать один года и восемь месяцев в земном летоисчислении, — эту цифру питомец назвал без запинки. И судя по этому, это была истинная правда. Да, я знала, что попугаи живут долго, черепахи еще дольше. Но не настолько же?
— Сколько-сколько? — переспросила еще раз.
— Семь тысяч триста тридцать один года и восемь месяцев, — со вздохом повторил попугай. — Драконы вообще-то бессмертны. Но тела все равно изнашиваются. И я был настолько дряхлым, что уже с трудом ползал и ходить практически не мог. Вот и решил, что пора прервать такое существование в жерле вулкана, по глупости решив, что потеряв тело, я приобрету покой. А попал в лапы к контрабандистам, здесь на земле, потом к вашей сумасшедшей врачихе, и вот, наконец, к тебе. Шура, ты же меня никому не отдашь?
И что я должна была ему ответить? Что через неделю вернется Савельева и все пойдет своим чередом? У меня просто язык не повернулся бы.
— А почему ты Наталью считаешь сумасшедшей? — все же решила уточнить.
— Потому что ей уже тридцать пять лет, а она до сих пор не замужем. Получается старая дева. Это же позор всему роду! Ладно, вот нашелся Гриша, который согласился на ней жениться. Наверное, он совсем разорился, а у нее денег много.
Я очень живо представила Савельеву, которая горбатилась на двух работах все время, которое я ее знаю, в качестве богатой наследницы, и рассмеялась. Попугай опять обиделся:
— И что такого смешного я тебе сказал?
— Нет, у Наташки денег нет. Да и мне уже тридцать и я не замужем, — посмотрела на птицу-дракона, ожидая его реакцию.
— Как тридцать? Какой кошмар! — он буквально округлил глаза, если такое выражение приемлемо к попугаям. — А я думал, что восемнадцать.
Приятно, что молодо выгляжу. Но кошмаром быть совсем не хочу. И тут до меня дошло:
— Погоди-ка, ты утверждаешь, что вы живете по семь тысяч лет, а девушку в тридцать уже считаете старой девой?
— Конечно, у вас же с возрастом мозги не нарастают, а внешность портится! — это было мне сообщено с таким видом, что я должна была почувствовать себя очень недалекой и отсталой от жизни. — Амельде уже было двадцать пять. Не так молода, чтобы выйти замуж, но еще не плохо сохранившаяся, чтобы найти покровителя и любовника. У нас женщины с таким статусом называются юрге.
— И много у ваших мужчин таких юрге? — осторожно поинтересовалась я. Жалость к старусихе внезапно исчезла. Петруша же подвоха не заметил и, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Это зависит от статуса мужчины. Чем он знатнее и богаче, тем больше юрге может содержать. У меня и х в молодости до сотни доходило!
— И что ты с ними делал? — спросила я с изрядной долей скептицизма и сарказма в голосе. Как рассказывала все та же Савельева, родители ей с юности внушали, что мужикам от девушек нужно только одно. Но ближе к тридцати она поняла, что это одно нужно только ей. Моего опыта до столь глобальных оценок было явно недостаточно.
Попугай растерянно моргнул:
— Я не могу об этом рассказывать девице, пусть даже и столь великовозрастной!
И что мне на это прикажете отвечать? Мужской шовинизм во всей красе. Поэтому решила зайти с другой стороны:
— Если они тоже бессмертны, то куда исчезли из твоей жизни?
Попугай даже, как мне показалось, приосанился и гордо заявил:
— Жениться на юрге великого Петры Дефендера любой дракон считал за честь, несмотря на возраст. Поэтому они все благополучно вышли замуж.
— Жаль, в нашем мире этот принцип не сработает! — усмехнулась я в ответ на пафосную речь. — У нас, если мужик с тараканами в голове, то ему девственницу подавай!
— У ваших мужчин тараканы в волосяном покрове водятся?
Тут я не выдержала и рассмеялась, представив жирного прусака, выглядывающего из шевелюры Алексея Воробьева. Этого молодого певца последнее время стало много на экране телевизора. И волосы как раз подходили для таких обитателей:
— Нет, тараканы у нас только на кухнях у нерадивых хозяек водятся. А это просто образное выражение. Так говорят, когда человек с причудами.
На этой веселой ноте мы закончили беседу. Мне нужно было время, чтобы переварить все услышанное. Петруше, наверное, тоже.
Глава 3
Утро следующего дня началось с того, что я почувствовала, как меня гладят по голове. Кто-то непонятный перебирал мои волосы и приговаривал:
