Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
– Олимпия… – начала он.
– Олапия, – пробурчала Мейлис из угла, наконец-то соизволив усесться за маленький столик.
Спаситель поднялся с кресла, подошел к Мейлис и наклонился к ней.
– Значит, ты не научилась читать у мадам Дюмейе в этом году в школе?
– Нет.
Спаситель взял чистый лист бумаги из тех, что всегда лежали на столике для его маленьких пациентов, и написал намеренно обидные для девочки слова: «Мейлис очень глупая».
– Неправда! – возмутилась она.
– Совершенно верно, это неправда, – сказал Спаситель шепотом и снова уселся в кресло напротив Лионеля.
Итак, должен ли он успокоить отца, сообщив ему, что ребенок прекрасно читает? Но это значило бы предать девочку, которая затеяла всю эту кутерьму, чтобы привести отца к психологу.
– Так что же Олимпия? – спросил Спаситель, устроившись в кресле.
– С ней проблема.
Лионель наклонился к Спасителю и по секрету сообщил, что его подруге тридцать восемь и она хочет иметь ребенка. В общем, дело обстояло следующим образом: Лионель занимался работой, которая была ему не по душе, и мог обзавестись ребенком, которого не хотел.
– Моя бывшая мне постоянно твердила: «Стань взрослым, Лионель!» Я им стал, и это отврат!
– Так, так, так, – повторял Спаситель, слушая Лионеля.
Мейлис и ее отец были его последними пациентами. Через несколько минут у него тоже начнется личная жизнь.
– Добрый вечер, Габен! Что у нас на ужин? У тебя все в порядке, Жово? Спасибо, что накрыла на стол, Алиса. А ребята? Как всегда, играют?
Вайфай был у них на веранде, которая сообщалась с кухней. Собственно, вся их жизнь и проходила в этих двух помещениях.
– Поль! – позвал Спаситель. – Ты уроки сделал?
– Я жду маму!
Одинаковая досадливая усмешка появилась на лицах отца и сына. Спаситель и Лазарь оба находили привязанность Поля к матери преувеличенной.
– Луиза придет не раньше девяти, – напомнил Спаситель. – У тебя не будет времени решать задачки.
– У меня завтра нет математики, – ответил Поль, не отрывая глаз от Марио[12].
У Спасителя руки иногда чесались: так бы и надрал уши этому паршивцу, как когда-то драли ему самому в детстве!
За ужином болтали больше всего мальчишки, но Спасителю волей-неволей иногда приходилось выступать в роли психолога, руководящего групповой терапией: «Лазарь! Габен хочет что-то сказать…», «Поль! Ты не дал договорить сестре…»
– Так, значит, Алиса, ты хочешь написать петицию. По какому поводу?
– Вот по этому, – ответила она и передала через тарелку с супом бумагу, украшенную гербом Французской Республики.
Глаза Спасителя округлились, когда он прочитал пункт 1. И дальше изумление его все возрастало. «Пункт 4. Акты насилия – словесного, физического и психологического – будут сурово караться. Виновными будет заниматься полиция, определяя им меру наказания. Передав эти функции полиции, педагогический коллектив сможет сконцентрироваться исключительно на задачах образовательно-воспитательной работы».
– Где ты это взяла?!
– В школе. Учитель раздал, месье Козловский, – уточнила Алиса и покраснела, потому что вслух произнесла заветную фамилию.
Как могли не завертеться в голове Спасителя протесты: «Антиконституционно!», «Посягательство на права человека!», «Правила, уничтожающие свободу!», но он ограничился одним-единственным вопросом:
– И что ты об этом думаешь?
– Ну нет, конечно, – ответила Алиса.
– Нет, конечно – что?
– Кроссовки! Им собираются запретить носить кроссовки, а они против, – встрял Габен.
– И вовсе не кроссовки! – возмутилась Алиса, мгновенно раскусив намерение Габена над ней посмеяться. – Против того, чтобы за нами следили, и против всех этих полицейских штучек.
Алиса продолжала кипеть, а Спаситель, перевернув страницу, прочитал на обороте: «Пункт 6. Каждое учебное заведение должно выбрать себе девиз, каждый ученик обязан его знать и им руководствоваться. В качестве образца предлагаем: “Безопасность – это гармония”, “Контроль – это свобода!”»
Спаситель спрятал улыбку и вернул бумагу Алисе.
– Обсуди все со своим учителем, месье Козловским.
– Знавал я одного Козловского, – раздался глухой бас Жово.
Вмешательство в разговор старого легионера всегда производило одинаковое действие: все замолкали с ложками на весу.
– Я его отправил жрать корешки одуванчиков.
Для сидящих за столом не было тайной, что Жово в прошлом побывал и легионером, и наемником, и тайным агентом, и налетчиком, и заключенным.
– Хотя нет, тот был не Козловский, – поправился Жово. – Он был Ковальский. Полячок. Молодой парнишка.
Лицо старика сохраняло полное спокойствие.
– Кому йогурт? – спросил Спаситель, желая направить разговор в другое русло.
К несчастью, образные выражения Жово всегда привлекали особое внимания Лазаря.
– А что значит «отправил жрать корешки одванчиков»?» – полюбопытствовал он.
– Значит, закопал его в землю, желторотик. – Жово повернулся к Спасителю. – Йогурт? Мне! Натуральный, если не трудно.
Время от времени Спасителя посещала мысль, что он приютил у себя под крышей психопата. Но он ей не поддавался. Жово – это Жово. Состарившийся ребенок, который наделал немало глупостей.
– Парни, раздеваемся и в постель, – распорядился Спаситель в 21:15.
– Скажешь маме зайти ко мне? – попросил Поль. Взгляд у него был встревоженный.
Только он и Спаситель заметили, что Луиза запаздывает.
– Обязательно, – пообещал Спаситель. К хрупкому мальчугану он втайне чувствовал слабость.
21:40, а Луизы все еще нет. Спасителю пришлось провести с собой работу. На линии Париж – Орлеан поезда часто опаздывают. Но почему она не предупредила? Он позвонил и услышал автоответчик. Ладно, телефон разрядился, или Луиза сейчас в зоне недоступности. И, собственно, зачем он занимается подыскиванием всех этих объяснений?
– Поль, гаси свет, – сказал он, заглянув в спальню мальчишек.
– А мама…
– Мама прислала эсэмэску, поезд сильно задерживается.
Спаситель никогда не прибегал к обману, занимаясь с детьми психотерапией, но сейчас Полю соврал без зазрения совести.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
