И, состроив равнодушно-скучающее личико, Лотанари спокойно подошла к собравшимся, вежливо поздоровалась и забрала из рук господина Тикену лопату.
— Всем доброго дня, — с потрясающим спокойствием обронила принцесса и передала лопату подруге.
Лима закинула лопату на плечо и, тихонько насвистывая, устремилась за подругой.
— Никто. Ничего. Не видел, — услышали у себя за спинами подруги. — Расходитесь, расходитесь. Что встали? Лопату никогда не видели? Так я вас быстро на исправительные садовые работы назначу!
Тишину тайного перехода разбивал лишь перестук каблучков и тихие смешки.
— Знаешь, что самое интересное, — заговорила вдруг Лотанари.
— М-м-м? — послушно отозвалась Лима.
— Что уверенно-спокойное выражения лица всегда работает. Какую бы дичь ни творил человек, если он делает это уверенно — мало кто рискнет уточнить, что и ради чего делается.
— Теперь я понимаю, как ты сдала половину экзаменов, — хмыкнула лисица.
— А я не виновата, что из программы обучения нельзя исключить то, что не интересно изучать, — обиделась Лота.
— Я могла бы сказать что-нибудь умное о гармоничном развитии личности, — протянула Лима, — но не буду. Все равно в нашем случае это не сработало.
Лотанари пожала плечами и, выходя из тайного хода, спокойно сказала:
— Возьми, к примеру, магию цвета — зачем менять окрас одежды, если портной уже все гармонично подобрал? А магия света? С каким предвкушением я шла на урок! А оказалось, что все, чему нас там научат, как правильно настроить освещение в будуаре.
— Не только в будуаре, — сочла нужным поправить подругу Лима. — А так же в столовой, кабинете супруга и…
Сквозь неприметную, но не тайную дверь подруги вышли в парк и быстрым шагом устремились к стоявшей в отдалении оранжерее.
— Супруга! Которого не было ни у одной из студенток! Вот мы и пришли, удачно, что главный садовник изволит заливать страдания крепленым вином, — принцесса погладила кончиками пальцев стеклянную дверь в оранжерею и та, чуть засветившись, приоткрылась.
Внутри было жарковато и влажно, по воздуху плыли цветочные ароматы, а под ногами поскрипывал песок. Все дорожки в оранжерее были отсыпаны именно песком, и никто не знал, для чего это было устроено. Хотя Лота предполагала, что это для того, чтобы видеть следы. Потому она никогда не ленилась сравнять после себя песчаное покрытие.
— Из-за чего страдает главный садовник? — полюбопытствовала Лима, когда устала кружить по оранжерее. И тут же, не дожидаясь ответа, добавила, — может, возьмем вазон из парка? Красиво, оригинально и цветы там неприхотливые. Да и тащить эту тяжесть все равно не нам.
Лота только вздохнула:
— Не получится. Во-первых, как мы скроем, что мы этот вазон с собой привезли? В цветочную переноску он не влезет. Или ты предлагаешь соврать, что я, как узнала об отборе, ночами не спала и свою любовь со слезами на цветы изливала? Чтобы привезти потом эти цветы с собой и по случаю преподнести эльфам?
— Да хоть бы и так, кто ж докажет, что ты не рыдаешь ночами?
— А во-вторых, именно из-за этих вазонов ушел в запой главный садовник. На эти несчастные цветы практиканты из академии излили свои скромные зельеварческие потуги.
— А и думаю, что это у нас практиканты украшены кто синяком, а кто ссадиной. Садовник их так?
— Угу, там цветы были какие-то особенные, должны были цвести до глубокой осени. А в итоге уже распустившиеся соцветия закуклились обратно. Вокруг вазонов бегают профессора, садовник пьет, а мой старший брат ржет как конь. Учитывая, что он зельевар — не обошлось без его помощи.
Принцесса остановилась у одинокого, посаженного наособицу кустика. Лима встала рядом и негромко спросила:
— Будешь скучать по брату?
— Он вредный и противный слишком опекающий старший брат, — принцесса шмыгнула носом, — конечно буду. По всем буду. Может, даже по Ринке буду скучать, хотя вряд ли. О, смотри. Так, что пишут?
Чтобы сменить тему, Лота подалась вперед и начала читать табличку, установленную рядом с кустом:
— Астиция Зфельская, так, цветет с мая по октябрь, неприхотлива, агрессор. Агрессор?
— Может, магический подвид? — предположила Лима. — Ты прости, но мы, лисы, не по ботанике. Не тяни руки! Дай я, моя реакция в разы превосходит твою.
Лисица опасливо вытянула ладонь, коснулась зеленых листков, потом приласкала соцветия и, окончательно осмелев, сжала пальцами одну из тонких веток. Ничего.
— Хм, в принципе, сейчас по дворцу бродит тридцать третьекурсников, — пожала плечами Лотанари. — Может им захотелось пошутить? Вспомни нас на третьем курсе.
Лима хмыкнула:
— Мы бы не обошлись исправлением надписи в оранжерее.
— Бы? Мы так-то и не обошлись, — напомнила Лота.
— Это да, — мечтательно-смущенно протянула лисица. — Копаем?
— Копаем, — кивнула принцесса и решительно перехватила лопату. — Вернее, я копаю, а ты тянешь.
Астиция была успешно извлечена и помещена в особый контейнер — эта разработка была главным достижением королевского садовника. Ни Лима, ни Лота так и не поняли, почему корни растения были ограничены странной круглой штуковиной. Может быть, случайно?
В любом случае, подруги были счастливы и отнесли небольшой, совершенно не фонящий магией ящик к уже приготовленным вещам, после чего устроились в библиотеке. Поболтать, почитать и просто приятно провести время. Еще неизвестно, есть ли в Эльфхиире библиотеки и, что главное, на каком языке там написаны книги. Нет, Лотанари, как и положено принцессе, языки знала. Но с ушастых снобов станется писать на языке Творения, а тут принцесса читала лишь со словарем. И обсценной лексикой. Поскольку по восемнадцать значений на каждое слово… Это, все-таки, слишком много.
Глава 3
Лима помогала принцессе завивать локоны и мурлыкала себе под нос популярную песенку довольно фривольного содержания. Лота же только тяжело вздыхала — им пришлось встать за два часа до рассвета. И как будто этого мало, отец прислал четырех служанок — в помощь. Это при том, что Лотанари с десяти лет владеет всеми необходимыми бытовыми заклинаниями! И терпеть не может, когда в ее волосах копошатся чужие руки.
В общем, служанки были отправлены досыпать, и вот, спустя два часа, принцесса почти готова. И даже почти довольна — платье восхитительно. Тугой корсет утягивает тонкую талию чуть ли не до прозрачности, легчайший шелк юбки изящными волнами обрисовывает бедра, а скромно расшитый лиф в выгодном свете демонстрирует высокую грудь. Причудливо уложенные локоны, перевитые нитями мелкого жемчуга, завершают картину.
— Что, забелить тебе губы и брови? — ехидно предложила Лима.
Лотанари бросила последний взгляд в зеркало и так же ехидно ответила подруге:
