— Странные у вас покупки, Виктория Сергеевна, — он беззастенчиво заглянул в мою корзину.
— За город еду.
— Тем более странный выбор, — он улыбнулся, и на его щеках с легкой щетиной появились ямочки. От внезапного желания коснуться их, я окончательно смутилась. И чтобы скрыть смятение, зачем-то пояснила:
— К отцу еду.
— Интересные у вас отношения, — насмешливо хмыкнул шеф. Сделал шаг назад, потянул на себя тележку и ушел. Открылась другая касса что ли? Или забыл чего.
— Девушка, товар на ленту ложите. Картошку в корзине оставляйте. Не гадьте мне на ленту, — протянула кассир.
И, начав вытряхивать товар, я поняла, о чем говорил шеф. Одинокая упаковка супер-дешевых презервативов “Гусар” улеглась на самом верху продуктов. Черт! И ведь не побежишь же за ним с объяснением, что отец с друзьями эту пакость покупают для своих тайных рыболовецких дел?! Позорище. Черт. Нет, ну ладно бы еще “контекс” там или “дюрекс”. Так ведь нет, “Гусар” мать его. И банка дешманского темного пива — на кляр.
Боже, стыдобища-то какая! Я втянула носом воздух, выдохнула и попыталась успокоиться. Мне ведь плевать на него мнение! Пусть катится! И все равно досада испортила настроение.
“Короче, если меня не уволят, то оборжут точно”, — вздохнула я и напомнила себе, что кредиты, вот засада, сами себя не платят.
— С вас тысяча четыреста рублей. Нал или безнал?
— Что? — растерялась я.
— Картой платить будете или наличкой? Если наличкой, ищите без сдачи.
— Картой. А вообще-то это ваша работа людям сдачу давать.
Кассир посмотрела на меня как на пыль и фыркнула:
— Могу сдать по рублю да по пятьдесят копеек. Унесете?
Я ошарашенно уставилась на кассира, но, увы, развить скандал и потребовать жалобную книгу не могу — спешу. Надо доехать до автовокзала и сесть на пригородный. Пропущу, следующий будет не скоро.
— Надеюсь, вы тут надолго не задержитесь, — выдала ей. — Не испортите любимый магазин.
Что уж она там мне ответила, не услышала — побежала к остановке, благо, что она от «Перекрестка» всего-то через большую стоянку и дорогу.
Однако встретишь шефа в субботу утром — и день не задастся. Вот чего ему дома не сиделось? Как бабка старая притащился с утра пораньше и испортил день.
Психуя, я не стала идти как хожу обычно — окружным путем по тротуару, а пошла прямиком через стоянку.
И тут слышу — сигнал! Какой-то идиот просигналил над ухом, чуть до сердечного приступа не довел. Я подпрыгнула, резко развернулась, и ругательство осталось на языке, хотя, если меня довести, могу выразить свой гнев доходчивым даже быдлу языком.
Это был шеф. Стоило повернуться к нему, он высунулся из окна машины и махнул рукой.
— Виктория Сергеевна! Подвезти?
“Конечно! Прямо до дома батюшки!” — огрызнулась про себя, вслух же громко ответила:
— Мне недалеко!
— Оно и видно. Зубы стиснули, как удила закусили. Садитесь! — и открыл дверь с пассажирской стороны.
В его гелик я забиралась с сомнением и полным ощущением, что я — Золушка в карете.
Тепло, комфортно и очень дорого. Даже ароматизатор потрясающий.
— Мне правда недалеко, — повторила, опасаясь смотреть ему в глаза. Он же разглядывал меня, не смущаясь. Конечно, сидит, пялится, потешается гад!
— Куда вам?
— К автовокзалу. В центре.
— Поехали, — он завел машину, которая заурчала, словно огромный, довольный черных кот и плавно двинулась.
Если я думала, что мы будем ехать в молчании, разбавляя тишину радио или музыкой, ошиблась. Шеф приглушил звук и начал заваливать меня расспросами.
— Вам нравится ваша работа? — посмотрел на меня.
Врать не стала, постаралась ответить честно, но умно.
— Не скажу, что бегу на нее вприпрыжку, однако без усилия над собой. Коллектив у нас хороший…
— Правда? — в его словах сквозило недоверие. — Помнится, кто-то кого-то послал в зад. Или мне послышалось?
Никогда бы не подумала, что у шефа такой острый слух, и что ему интересна наша болтовня. Однако оказывается, что это так.
— Вы про Агнешку? — не стала отпираться. — Так в коллективе не без дурочки. — Я растянула губы в подобии улыбки, а то подумает еще, что я ее ненавижу и вношу в коллектив напряжение. — Мы уже почти привыкли. А можно тоже вопрос? — Повернулась к нему и натолкнулась на заинтересованный, озорной взгляд.
— Можно, но корпоративные тайны не выдаю, — пошутил он.
— Жаль. А то нас всех мучает любопытство, чем же вас кофе Агнешкин не устроил?
— И все вам знать надо, — улыбнулся он. — Хорошо, отвечаю: сроком годности. Прежде чем что-то принять из незнакомых рук, надо убедиться, что там нет ничего подозрительного.
— Так вы мнительный?
— Осторожный. Кстати, не кажется ли вам, что офису нужен ремонт?
— Кажется. Но кто мы такие, чтобы указывать хозяину-барину? Барин добрый, приедет, сам рассудит.
— О, как?! — рассмеялся шеф. — Тогда внесу в устав обращение к себе, как боярин. Но без хозяина, а то из ваших уст это звучит как… рабовладелец.
— Нет, хозяин, — я шутливо сложила руки на груди и изобразила легкий поклон, — вы нам зарплату платите. И премию иногда, однако.
Вячеслав Андреевич рассмеялся от души.
— Ничего, добрый барин еще ремонт сделает. В понедельник аванс внесу и начнут. Уже сегодня бы перечислил, но они пожелали наличкой. Мухлюют! Но без договора от меня ни копейки не получат…
Не знаю, почему он заговорил со мной о делах, но я сидела и слушала, представляя, как мы переедем в новый офис! Завтра расскажу девчонкам — обалдеют. Неужели мы дождались?! Даже не верится!
У автовокзала он остановился. Я сказала спасибо и вышла.
Мне предстояло вернуться в жизнь простых людей — два часа трястись в скотовозке, подпрыгивающей и дребезжащей на каждой колдобине.
