— Не глупенькая, понимаю, что если нарядить, скажем, осла в костюм…
— Так, так! – Кристофер вдруг притормозил и взглянул на меня с некоторой долей интереса. – И что же будет?
— Нет, я же не прошу платье знатной дамы… — я сделала лицо добрее и еще добавила в гримасу по возможности побольше скромности. — Мне достаточно простого совсем наряда. Но чтобы он был новым и из добротной ткани.
Произнесла и затаила дыхание. Не много ли захотела? Не откажет ли мне в такой обновке темная личность? Н-да, платье из приличной материи обойдется ему не меньше, чем в пару серебряных монет. Но этот Крис только хмыкнул и зашагал дальше.
— Значит, простое… Как некоторые скучно мыслят!..
— Да, скромное. Но хотела бы, чтобы по подолу и лифу шли кружева с оборками… — уф, на что замахнулась, произнесла о такой неслыханной роскоши и даже немного вспотела от своего нахальства.
Сказала и прикусила кончик языка в ожидании ответа. А парень отчего-то тихонько посмеялся над моими словами. Нет, он, определенно, не мог быть сильно старше меня, а вел себя… вот же зазнайка!
— И знаешь!.. – и еще этот тип меня все же раздражал. – Я тут подумала… Пусть платье будет в мелкую клеточку, а кружева белыми. И еще мне нужны туфельки на каблучке, чулочки тонкие и нижняя сорочка из тончайшей…
— Клеточка! Кружева! Нижняя сорочка! – неожиданно прервал он меня, резко встав на месте и развернувшись. – Такая тонкая, что полупрозрачная?..
Не понравился мне его прищур. Смутил он меня. От этого все заготовленные слова застряли в горле, а щеки, догадывалась, заалели.
— И ты сможешь все это носить? – а теперь арестант непойманный взялся сверлить меня взглядом, полным сомнения. – Докажи!
— Как это?! – немедленно вскинулась я.
— Пройдись-ка! – махнул он рукой в сторону идущей в гору улицы.
— Пф! – я фыркнула и давай шагать вперед.
— Нет! – уже на пятом моем шаге взвыл парень. Оглянулась, а он упер руки в бока и обреченно качал головой. – С такой походкой тебе еще надо носить передник и короб с пряниками.
— Почему это?!..
Так и хотелось обозвать его нахалом и устроить громкий скандал. Но быстро сообразила, что привлекать к нам внимание прохожих все же ни к чему, не в моих интересах: повяжут тогда беглого каторжника, если признают, и плакало мое платьице с кружевами, и вообще, ходить и дальше в старых шмотках матери.
— Хотя… ладно! – кивнула ему, соглашаясь поработать над походкой. – Исправлюсь. Смотри сейчас…
И я поплыла. Да, снова в памяти появилась знаменитая поступь моей любвеобильной матери. А что, я все же ее дочь, хоть и без ведьминого дара, но и не без способностей к соблазнению. Что ни говорите, а притягивать мужские взгляды, это у нас, потомственных ведьм, в крови.
— Ну, как? – оглянулась, как прошла не менее десятка метров. А Крис стоял на месте, заложив теперь руки в карманы брюк, и о чем-то глубоко задумался. – Эй! Что ты там… окаменел? Умею я ходить, а?
— Н-да. Умеешь, — отмер, наконец, и потянулся пятерней к подбородку. – Такая походка тебе знаешь, где может пригодиться? Хотя, откуда тебе это знать…
— Ты о чем? – я почувствовала, что снова показала молодчику что-то не то.
— Говорю, к такой походке надо платье покороче и чулки в сеточку.
— Это ты про бордель сейчас намекаешь?.. – сузила на него глаза.
— Так ты все же знаешь такое заведение, малышка? – нет, он точно меня раздражал.
— Откуда? А вот ты, похоже…
— Стоп! Проехали! Мне теперь ясно одно, чтобы сделать из тебя приличную и привлекательную девушку придется затратить очень много…
— Ох, дорого да? – всплеснула я обреченно руками. – У тебя не хватит денег на мои обновы…
— Сил, дуреха! – теперь Крис прервал меня. — Н-да, задача трудная, но ты не безнадежна. Поздравляю, Вел – я берусь сделать из тебя предел мечтаний любого мужчины.
— Мне любого не надо. Мне бы Пита…
— Как скажешь. Правда, я твой выбор не одобряю. А теперь идем. Найдем укромное местечко, и ты мне покажешь все свои способности.
— Что! Укромное? Чего тебе показать?! Обойдешься! Я хоть и ведьма, но однолюбка.
— Недоразумение ты, а не ведьма. И я имел в виду способности, скажем, к пению или танцам. А что бы ты там себе ни надумала, скажу, что тоже… не испытываю желания в тебя влюбляться. Да ты вообще не в моем вкусе!..
Дальше мы топали по улицам в полном молчании. До тех пор, как мне это не надоело.
— А когда будет мне платье? – возобновила разговор.
— Завтра, — сказал, как отрезал.
— Почему не сегодня? Тебе же стыдно должно держаться рядом с такой оборванкой. Чего молчишь? А силы от меня к тебе сейчас уже текут? Что-то я ничего не чувствую…
— Текут. И сказал завтра, значит, завтра. И где бы нам все же расположиться?..
— Пошли на пустырь за пятой улицей, — подсказала после глубокого вздоха. — Там должно быть безлюдно в это время. А еще я смогу нарвать в дальнем углу пустыря листья крапивины для матери, чтобы не очень вечером волосы драла.
— Она тебя бьет? – нахмурился Крис, и мне понравилось, каким тоном задал вопрос – жалел, похоже. – И ты терпишь? – а вот теперь так и резанул взглядом.
— А что поделать? Мать все же!..
— Ну, знаешь! Нет, все же у тебя все очень сильно запущено…
— Да, а еще корзины лишилась… из-за тебя, между прочим! И за это тоже по голове не погладят.
О потере плетенки вспомнила еще и потому, что мы в тот момент проходили мимо торговца коробами и корзинами из ивницы.
— Теперь придется траву собирать в нижнюю рубашку… — сказала и резво зашагала вперед.
— Не причитай и не пытайся впредь меня никогда разжалобить, понятно? — оборвал он. – На, держи!
Я чуть не остолбенела, когда мне в руки с силой вложили плетеную ручку новой корзины.
— Что? Как?!
— Не задерживаемся! Идем быстро дальше! – он подхватил меня под локоть и чуть ни поволок в переулок.
— Ты ее украл? Так ты вор, Крис? За это тебя в тюрьму посадили? Уф! Слава творцам!
— Чему ты радуешься, дурочка? – он явно не понимал меня.
— Ну, как же? А я все боялась, что ты душегуб…
— Пф! Одуреть можно от тебя!
На пустыре этот зазнайка начал меня муштровать. Начертил упругим прутом на земле длинную линию и заставил ходить по ней. Мне не было трудно… сначала. Но ему же никак не угодишь! Ноги ставлю не так, плечи не те, спина не достаточно прямая, бедрами так откровенно не виляй… А еще обзывал. Нет, я ко всякому привычная, особенно к брани, наслушалась за свою жизнь ее немало, но от него терпеть ругательства в свой адрес отчего-то было очень обидно. А потом этот тип ткнул в меня прутом, негодяй!..
