Нест еще раз прошлась по плечам, потом прислонилась к стойке, рассматривая тостер.
— Да, он прав. Я была там.
— Что случилось?
— То же, что и обычно. На этот раз пожиратели схватили Беннетт Скотт. — Она рассказала бабушке, что произошло. — Я проводила ее до входной двери и сдала Джареду. Ты бы видела его лицо. Он был так напуган! Везде искал ее. Уже собрался звонить в полицию. Его мамы все еще не было дома. Она совсем пропащая, Ба. Нельзя ли что-нибудь сделать с ней? Разве справедливо, когда она нагружает Джареда своими обязанностями? Знаешь, он ведь даже еду готовит для детей — почти всегда! И должен сидеть с ними после школы. На нем все держится!
Бабушка глубоко затянулась сигаретой. Ее окутало облако дыма.
— Я поговорю с Милдред Уокер. Она связана с людьми из социальной службы. Может быть, кто-нибудь из них займется Инид. Эта женщина всегда теряет мозги, стоит мужчине появиться на горизонте. Мать из нее никакая, но дети привязаны к ней.
— Беннетт боится Джорджа Полсена. Еще немного, и он станет у них жить.
Бабушка кивнула.
— Да уж, Джордж большой любитель пожаловать на готовое. Посиди со мной немножко. Принеси сюда свои тосты.
Нест захватила тост и сок и уселась рядом. Открыла банку клубничного джема и намазала на тост.
— Хорошо.
— Что ты собираешься рассказать дедушке, когда он спросит тебя, чем ты занималась в парке?
Нест пожала плечами, отбрасывая назад темные волосы.
— Как обычно. Я проснулась, не могла уснуть и решила пробежаться. А подушки подложила, чтобы он не волновался.
Бабушка снова кивнула.
— Неплохо. Я говорила ему оставить тебя в покое. Но он волнуется за тебя. Все время думает о твоей матери. Боится, что с тобой произойдет то же самое.
Они молча поглядели друг на друга. Такие разговоры уже много раз повторялись. Кейтлин Фримарк, мать Нест, упала с горы через три месяца после рождения дочери. Она гуляла ночью в парке, и никто не знал, в каком состоянии был в тот момент ее рассудок. Она была весьма хрупкой, нервной молодой женщиной. Рождение Нест и исчезновение ее отца лишь добавили ей беспокойства. Было высказано предположение, что она покончила самоубийством. Никто в это по-настоящему не верил, но слухи ходили.
— Я — не моя мать, — тихо сказала Нест.
— Верно, — подтвердила бабушка. Ее острые глаза старой птицы странно блеснули, как будто она внезапно вспомнила что-то, о чем лучше не вспоминать. Она снова потянулась к бокалу.
— Дедушка ведь не понимает, правда?
— И не пытается.
— Ты все еще говоришь с ним о пожирателях, Ба?
— Он считает, что у меня галлюцинации. Думает, это все из-за выпивки. Считает меня старой пьяницей.
— Ох, бабушка.
— Иногда это и в самом деле так, Нест. — Бабушка покачала головой. — В этом есть и моя вина. Я виновата в том, что ему так трудно. — Она помолчала, не желая заходить слишком далеко в этом разговоре. — Но я не смогла заставить его хотя бы выслушать меня. Как я уже говорила, он не понимает. Ни насчет пожирателей, ни насчет лесных созданий, живущих в парке. Он никогда не мог увидеть этот мир, даже когда Кейтлин была жива. Она пыталась рассказать ему. Но он думал, это все выдумки, богатое воображение девчушки. Он играл с ней, притворялся, будто понимает. Но мне жаловался, когда мы были вдвоем, что его беспокоит вся эта чепуха. Я ему говорила: может, она не придумывает. Может, стоит прислушаться. Но он не мог себя заставить.
Она печально улыбнулась.
— Никогда он не понимал нашей связи с парком, Нест. И сомневаюсь, что поймет когда-нибудь.
Нест доела тост, задумчиво пережевывая. Шесть поколений женщин ее семьи служили земле, на которой сейчас располагался парк. Те, что работали с Пиком, старались сохранить волшебство в равновесии многие годы. И сами были рождены для волшебства. Гвендолин Уиллз, Кэролайн Глинн, Опал Эндерс, Ба, ее мама и вот теперь она. Женщины рода Фримарк, как называла их Нест, хотя это имя не совсем подходило. Их портреты висели возле входа — на фоне парка. Ба всегда повторяла, что партнерство лучше работало для женщин их рода, потому что женщины оставались, в то время как мужчины уходили.
— Дедушка никогда не говорит со мной о парке, — тихо заметила Нест.
— Думаю, он боится. — Бабушка допила водку с соком. Глаза ее увлажнились. — Я бы и сама не хотела, чтобы ты обсуждала с ним это.
Нест опустила глаза в тарелку.
— Я знаю.
Старая женщина потянулась через стол и взяла внучку за руку.
— Ни с ним, ни с кем другим. Никогда. Для этого есть причина, Нест. Понимаешь, да?
Нест кивнула.
— Да. Понимаю. — Она посмотрела в глаза бабушке. — Но мне это не по душе. Плохо быть единственной.
Бабушка сжала ее запястье.
— Есть еще я. Ты всегда можешь поговорить со мной. — Она отпустила руку девочки и села. — Может быть, однажды твой дед тоже сможет поговорить с тобой об этом. Но ему тяжело. Люди не верят в магию. Они разве что разрешают себе верить в Бога. Не могут увидеть своими глазами — значит, и верить не во что. Иногда я думаю: может, он в это не верит, потому что такая вера не укладывается в его модель мировоззрения.
Нест тихо сидела, размышляя.
— Мама ведь верила, правда?
Бабушка молча кивнула.
— А мой папа? Ты как думаешь, верил он?
Старая женщина потянулась за сигаретой.
— Он верил.
Нест изучала бабушку: ее руки тряслись, когда она взяла пачку.
— Ты думаешь, он когда-нибудь вернется?
— Твой отец? Нет.
— Может, захочет посмотреть, какая я стала. Может, вернется для этого.
— Расслабься.
Нест прикусила губу.
— Мне иногда хочется узнать, кем он был, Ба. Как выглядел. — Она сделала паузу. — Тебе вот хочется это знать?
Бабушка курила, и глаза ее жестко глядели в одну точку куда-то за плечо Нест.
— Нет. Зачем мне?
— Но он ведь не был лесным существом, а?
Она и сама не знала, почему произнесла это. И как у нее язык повернулся? Увидев же, как глянула на нее бабушка, захотела вернуть слова обратно.
— Да почему ты вообще такое придумала? — резко произнесла Эвелин Фримарк; глаза ее сверкали от гнева.
Нест чуть не поперхнулась от удивления и пожала плечами.
— Не знаю. Я просто поинтересовалась, вот и все.
Бабушка долго не сводила с нее взгляда.
— Иди и убери постель. А потом поиграй с друзьями. Касс Минтер тебя уже дважды сегодня спрашивала. Ленч будет тебя ждать. Обед в шесть. Давай.
