Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
А теперь Джоселин ввязалась в драку. Журналисты слетаются, не успевает Марго добраться до дома и увидеться с дочерью. Приезжает – а на газоне перед домом уже обосновались фургоны телевизионщиков. Мадам мэр, вы не хотели бы прокомментировать слухи о том, что из-за вашей дочери мальчик попал в больницу?
Нет, прокомментировать она бы не хотела.
Бобби в гостиной с Мэдди. Та сидит на диване, у отца между коленей, пьет молоко и смотрит “Суперкрошек”[3]. Когда входит мать, Мэдди поднимает глаза, но с места не двигается, снова переводит взгляд на телевизор. Десять лет, а как будто все пятнадцать. Ладно. Марго целует Мэдди в макушку – Мэдди тянет шею, пытается заглянуть матери за спину, в экран. Бобби сжимает руку Марго.
– Где Джос?
– Наверху.
– И?
– Сама перепугалась.
– Да уж.
Марго тихонько прикрывает за собой дверь спальни.
Джоселин сидит на кровати, вытянув ноги. Обнимает Мистера Медведя. Ребенок, сущий ребенок.
– Зря я не позвонила, – говорит Марго, – как только началось. Прости.
Джоселин вот-вот расплачется. Марго садится на постель осторожно, словно боится, что Джоселин сейчас опрокинется и разольется.
– Папа говорит, ты никого особо не поранила.
Пауза – Джос молчит, и Марго продолжает:
– Было еще… три девочки? Я же знаю, что это они начали. Мальчик вообще не должен был оказаться рядом. Их выписали из “Джона Мьюра”. Ты просто напугала пацана.
– Я знаю.
Так, хорошо. Вербальная коммуникация. Уже кое-что.
– Это ты… первый раз так сделала?
Джоселин закатывает глаза. Одной рукой щиплет одеяло.
– Это все очень ново для нас обеих, понимаешь? Давно это у тебя?
Джоселин бубнит так тихо, что Марго еле слышит:
– Полгода.
– Полгода?
Это промах. Не выказывай недоверия, не выказывай тревоги, никогда. Джоселин подтягивает коленки к груди.
– Извини, – говорит Марго. – Я просто… просто удивилась.
Джос хмурится.
– Полно девчонок, у которых еще раньше началось. Довольно… довольно странно было… когда началось. Как статическое электричество.
Статическое электричество. Что случилось? Ты причесывалась – и волосы прилипли к воздушному шарику? Развлечение для скучающих шестилеток на дне рождения.
– Девчонки всякое делали – ну, прикольно. В сети есть секретные видосы. Как этой штукой фокусы показывать.
Ну да, то самое время, когда любая твоя тайна от родителей становится драгоценной. Все, о чем знаешь ты, а они ни сном ни духом.
– Как ты… как ты этому научилась?
Джос говорит:
– Не знаю. Поняла, что могу, и все. Как бы так… выкручиваешь.
– Почему ты ничего не сказала? Почему не сказала мне?
Она смотрит в окно на газон. За высоким забором заднего двора уже собираются мужчины и женщины с камерами.
– Не знаю.
Марго вспоминает, как сама пыталась говорить с матерью о мальчиках, о том, что творилось на вечеринках. О том, насколько далеко “слишком далеко”, где рука мальчика должна остановиться. Вспоминает абсолютную невозможность таких разговоров.
– Покажи мне.
Джос щурится:
– Я не могу… тебе будет больно.
– Ты же тренировалась? Умеешь контролировать? Сможешь остановиться, чтоб меня не убить и не было припадка?
Джос глубоко вдыхает. Надувает щеки. Медленный выдох.
– Да.
Ее мать кивает. Вот эта девочка ей знакома – совестливая, серьезная. По-прежнему Джос.
– Тогда покажи.
– Да я не умею контролировать, чтоб не было больно.
– Очень больно будет?
Джос растопыривает пальцы, смотрит на ладони.
– У меня по-разному. Иногда сильно, иногда вообще ничего.
Марго поджимает губы.
– Ладно.
Джос тянет руку, отдергивает.
– Не хочу.
Было время, когда Марго мыла и ласкала тело этого ребенка до последней складочки. Не знать теперь его силы? Нет, так не годится.
– Давай, хватит секретничать. Показывай.
Джос почти в слезах. Кладет два пальца, указательный и средний, матери на руку. Марго ждет, когда Джос что-нибудь сделает – затаит дыхание, нахмурит лоб, сократит мускулы руки, – но нет ничего. Только боль.
Марго читала предварительные отчеты Центра по контролю и профилактике заболеваний, где отмечалось, что способность “сильнее всего действует на болевые центры человеческого мозга”, то есть выглядит как поражение током, но ощущается больнее, чем должно. Это целенаправленный импульс, который вызывает отклик в болевых рецепторах организма. Тем не менее Марго рассчитывала что-то увидеть – как чернеет и морщится плоть, как изгибается электрическая дуга, стремительная, точно змеиный укус.
Однако чует только влажную листву после грозы. Яблоневый сад, где сгнили паданцы, как у родителей на ферме.
А потом больно. От той точки на предплечье, которой касаются пальцы Джос, растекается тупая костная ломота. Грипп ползет по мускулам и суставам. Все глубже. Что-то трещит костями, выкручивает, гнет, и Марго хочет сказать Джос, чтоб перестала, но не может открыть рот. Боль зарывается в кость, та словно трескается изнутри, и перед глазами у Марго сама собой всплывает опухоль, плотный липкий ком, что выдирается из костного мозга, на острые осколки расщепляет локтевую кость и лучевую. Марго мутит. Хочется кричать. Боль растекается по руке и по телу, до тошноты. Боль добралась уже везде – отдается в голове и вдоль позвоночника, по спине, вокруг горла и наружу, до ключиц.
Ключицы. Все это длится считаные секунды – но мгновения растягиваются. Только боль способна привлечь такое внимание к телу, и поэтому Марго замечает, как в груди откликается эхо. Средь лесов и гор боли – звенящая нота вдоль ключиц. Подобное отвечает подобному.
Что-то такое уже было. В детстве она играла в такую игру. Забавно: годами не вспоминала. Никому никогда не рассказывала – знала, что нельзя, хотя не знала, откуда знает. В игре она как будто была ведьмой и умела вызывать световой шар на ладони. Ее братья играли, что они космонавты с пластиковыми лучевыми пистолетами, купленными на жетоны из коробок с хлопьями, но эта игра, в которую Марго играла совершенно одна, в буковой рощице на краю их участка, была совсем другая. Для этой игры не требовались ни пистолеты, ни космические шлемы, ни световые мечи. Для игры, в которую Марго играла в детстве, одной Марго вполне хватало.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
