Первые три месяца были очень непростыми. Мне кажется, если ребенок первый, как ни готовься, – всё равно будет шок. У меня был ряд сложностей. Во-первых, после кесарева я довольно сложно восстанавливалась. Плюс недосып – Тихон практически не спал первые три месяца, это давало о себе знать. Когда через три месяца мы ввели смешанное кормление, стало полегче.
Мне очень тяжело было из-за недосыпа, потому что я всегда спала очень много, даже до ребенка. Например, для меня было проблемой встать рано утром на работу. В институте я всегда прогуливала первые пары. Раньше десяти я просто не человек. Когда недосып ежедневно и ты понимаешь, что от тебя зависит маленький человек, то к дефициту сна добавляется эмоциональный груз ответственности.
В общем, первые три месяца было тяжело. Потом, когда стало налаживаться кормление, чуть-чуть улучшился и сон. Вроде бы стало поспокойнее, но с мужем мы стали общаться хуже. Он очень устал, видимо, потому что в эти три месяца во всем поддерживал меня. Был моим самым близким товарищем. Он взял на себя многие функции и сильно вымотался. В тот период нам было сложно выстроить все таким образом, чтобы мы оба были в строю, в хорошем настроении и чтобы нам друг на друга хватало времени. Это стало получаться только через год после рождения ребенка.
В какой-то момент я стала просто вырубаться. Кормлю Тихона, он на мне – и я сплю. Минут через двадцать приходила моя мама или прибегал муж Ваня, и выяснялось, что я уже не могу контролировать ситуацию.
Пока я ходила беременная, читала книжки, слушала истории подруг, я понимала, что дел будет много. Хотя фраза о том, что на себя не будет времени, казалось мне просто фразой, я не придавала ей особого значения. Но что она значит на самом деле, я почувствовала только недели через две после родов. Первая неделя почти вся прошла в роддоме, потом всякая суета с возвращением домой, небольшим ремонтом… через две-три недели пришло ощущение, что все катастрофически меняется.
Готова я к этому не была. Есть какие-то вещи, которым можно быстро научиться, – пеленать, кормить: раз-два – и ты умеешь. Но к грузу ответственности, к необходимости постоянно контролировать себя привыкнуть очень сложно. Пришло понимание того, что ты больше не одна. Поесть, попить, сходить в душ и туалет – все что угодно должно быть согласовано именно с фактором ребенка. Это звучит просто, но в реальности так жить довольно сложно. Сейчас я уже воспринимаю это более спокойно, с мыслью свыклась и просто пытаюсь разрулить все правильно.
Первое время, когда ты физически вымотан, это накладывается на эмоциональный фон: с одной стороны удивительная, какая-то бесконечная любовь к малышу, а с другой – ощущение растерянности и непонимание, где же тут я, как найти время для себя. Хотя помощи у меня было много (нас очень поддерживала наша семья), заменить меня не смог бы никто, да я и не хотела: начинала скучать по Тихону, даже когда его брала бабушка на 15 минут.
Но иногда, в эти бессонные ночи, мне очень хотелось вернуться в детство и немножко еще там побыть. Может быть, надо было попозже детей заводить? Может быть, я еще не была готова к такой роли, хотя чувствовала, что это – лучшее, что случилось в моей жизни.
У меня есть несколько знакомых, которые изначально по-другому подошли к вопросу материнства. Легко отказывались от грудного вскармливания, быстро брали няню, быстро выходили на работу, потому что хотелось на работу. Мне кажется, это вопрос личного ощущения. Для меня это огромнейшее событие. Основа всей моей жизни теперь. Сколько бы ни читала книжек, сколько бы ни говорила с другими мамами, все равно внутренняя эмоциональность не позволит мне подойти к этому вопросу рассудочно и рационально. Мне кажется, даже если у меня будет второй ребенок, я буду точно так же переживать, проходить все те же стадии.
Дело не в том, что я не была готова. Просто мне казалось, что я многое упустила, не успела, что теперь все идет гораздо сложнее. Когда Тиша был маленький, еще не ходил, висел на мне в слинге, я сама была все время уставшей и всё думала: почему же я так мало успела? Почему не поехала туда-то, не ходила каждый день по музеям. Не на полную катушку жила. Вот такие ощущения были. Наверное, это инфантильность. Не наигралась в свое время.
Мне было тяжело принять свой внешний вид. Не в том дело, что я плохо выглядела, но меня расстраивало, что я не могу найти в себе сил ухаживать за собой так же, как раньше. Когда у меня появляются свободные полчаса, я не бегу делать маникюр или укладывать волосы, а могу вместо этого просто уснуть, и ничего с этой физиологической потребностью в отдыхе не поделаешь.
Момент с грудным вскармливанием был для меня трудным. Мне казалось, что я нормально приму вариант со смесью, но в реальности оказалось, что я не супермама, что Тиша такой чудесный мальчик и достоин самого лучшего – а ест смесь. Мне казалось, что это я накосячила, что-то делаю неправильно, что это не физиологический момент, а именно моя ошибка. Я очень старалась вернуть молоко, вызывала консультанта, но ничего не получилось. Меня поддержал тот факт, что, как только Тиша стал есть смесь, он сразу резко поправился, стал веселым, начал улыбаться, сделал скачок в развитии. Когда я увидела здорового мальчика с нормальным весом, я уже махнула рукой на все свои старания. Стало легче и мне, и ему, и вообще всем.
Мамой Тише – рассудительной, спокойной, сильной – сначала был мой муж Ваня, более активный, с поистине материнским включением. В конце беременности у меня были генетические проблемы с кровью. Мне приходилось бегать по врачам, делать уколы. Роды были тоже сложные, я лежала пластом, а Ваня рядом пеленал и носил Тишу. Мне кажется, к нему даже раньше пришла любовь к Тише, потому что, когда меня привезли в палату, первое, о чем я попросила Ваню, – включить одну из серий «Гарри Поттера», которая меня всегда успокаивает. Ваня был весь в этом впечатлении – что Тиша такой красивый. У меня этого еще не было. Ко мне это чувство: мой сын, любовь всей моей жизни – пришло на второй день. Когда нянечка спросила, оставить ли ребенка со мной или забрать его в блок, я поняла, что ни за что не хочу отдавать его.
Но первые сутки у меня прошли так, будто мне просто сделали какую-то медицинскую операцию. А Ваня был со мной в палате во время родов (за исключением самой операции), помогал принимать решения, разговаривал с врачами, видел меня, когда меня принесли. Он совершенно не обращал внимания на физиологические подробности, помогал, начал сразу возиться с Тишей. Я не умела пеленать месяцев до двух – это делал Ваня. Он же мыл сыну попу, носил его в слинге. А я только налаживала грудное вскармливание. Такая передо мной стояла задача.
Ваня взял отпуск на работе – три месяца. И все это время он был с нами, ходил гулять с Тишей, не спал столько же, сколько не спала и я. Мне кажется, это подкосило его, он стал сдавать позиции в какой-то момент, у нас начались споры, разборы полетов. Потом случился кризис, который в результате сплотил нас еще сильнее.
Сейчас они с Тишей, в его два года, в полном взаимопонимании, доверии и дружбе. Мне это очень нравится. Я бы хотела, чтобы так и оставалось. Поэтому, когда спрашивают, брать или не брать мужа на роды, я всегда отвечаю: «Брать». Это очень отрезвляет мужчин и сразу настраивает на правильную волну, а еще моментально включает в них любовь к новому родному человеку.
