Еще одна достопримечательность Помойки – Кладбище. Неровный участок земли, где нашли упокой сотни машин, от грузовиков и общественного транспорта до «Уралов» и бронетранспортеров. Вон, даже несколько вертолетов пригрелось. Удивительно, но на Кладбище не росло абсолютно ничего. Даже трава не проклюнулась, не говоря уже о деревьях. Один из необъяснимых феноменов Зоны, которым многие приписывают чуть ли не божественное происхождение.
Когда-то собранная на этом голом участке земли техника здорово помогла при ликвидации последствий первой аварии на станции. Помогла, когда тысячи человек самоотверженно бросались в радиоактивное пекло в попытках предотвратить повторный выброс. Выброс, который сломает еще больше человеческих жизней. От действий ликвидаторов зависело благополучие всех граждан Белорусской и Украинской Советских Республик. Эти люди сделали все, что было в их силах, выжали из себя максимум. Обрекли себя на медленную смерть от лучевой болезни, но выполнили поставленную задачу, справились вопреки всему. Ликвидаторы были героями. Настоящими героями. Но, несмотря на все их усилия, вернуть землям Чернобыльской области былую красоту так и не удалось. Припять не сумела восстать из пепла, окончательно превратившись из города энергетиков в город-призрак. Не то в 2006-м, не то в 2007-м грянул второй взрыв, и Зона стала такой, какой ее навсегда запомнят десятки охотников за наживой.
Об этой катастрофе известно еще меньше, чем о ее предшественнице. На Большой земле многие и вовсе уверены, что никакой второй аварии не было, а сталкеры, в свою очередь, не могут назвать точную дату этого печального события. Хозяева аномальной территории постарались на славу: для почти всего населения земного шара никакой Зоны нет, а Кладбище – не более чем свалка брошенной техники. И только охотник за артефактами мог увидеть среди множества радиоактивных машин маленькие, криво слепленные из подручных материалов, скошенные кресты с нацарапанными на них кличками. Кличками людей, которые первыми отважились проникнуть в Зону. Людей, которые бросали вызов опасностям аномальной территории в те времена, когда Зона, согласно противоречивым слухам, еще не была открыта для всех желающих. По одной версии, тогда попытка пресечения охранного периметра каралась смертью от рук безжалостных военных, по другой – солидным тюремным сроком. Как бы то ни было, за все тридцать километров от атомной станции можно было насчитать от силы несколько десятков сталкеров. В те дни бродяги действительно стояли друг за друга горой, и жизнь товарища ценилась едва ли не больше собственной. «Умри, но вытащи друга» – таков был девиз тогдашних скитальцев. И пусть нынешние бродяги частенько смеялись над моральным кодексом своих предшественников, мало кто решался раскапывать могилы первых охотников за артефактами в поисках чего-либо ценного. Кто-то считал, что там, под землей, по определению не могло быть ничего, кроме костей, кто-то боялся гипотетического гнева Зоны, но так или иначе, Кладбище пользовалось дурной славой.
Седой был одним из тех, кто всегда обходил последнее пристанище первопроходцев Зоны стороной. Не изменил он своим принципам и в этот раз. Удостоив могильник коротким взглядом, он неторопливо двинулся дальше, не забывая как следить за стрелкой компаса, так оглядываться вокруг. Периодически он застывал на месте, размечая путь гильзами или измеряя радиационный фон. В Зоне хватало пятен – крупных очагов ионизирующего излучения. От одного попадания в такое лучевая болезнь, конечно, не разовьется, но радиация, как известно, имеет свойство накапливаться. Поэтому опытные сталкеры брали за правило периодически сверяться с показаниями дозиметра: в отличие от остальных аномальных явлений пятно нельзя было обнаружить при помощи компаса. И если фон вдруг подскакивал, скитальцы предпочитали полагаться на так называемую защиту временем – то есть старались как можно быстрее покинуть очаг радиационного заражения. Но и о медикаментах бродяги тоже не забывали: как ни крути, водка мало чем могла помочь облученному организму – это был просто миф, выдуманный сталкерами-алкоголиками для оправдания своей зависимости.
Дорога вела прямиком к Заводищу – заброшенному предприятию, где и располагался бар «150 рад». Но прежде чем посетить знаменитое заведение, Седому хотелось бы прибрать к рукам что-нибудь поценнее парочки «батонов», небрежно валявшихся в его рюкзаке. И вскоре ему представилась такая возможность: в нескольких минутах ходьбы от Кладбища – в Зоне расстояние принято измерять не в метрах, а во времени, затраченном на путь, – расположился невысокий холм. У самого подножия стоял насквозь проржавевший трактор, который и заинтересовал сталкера. Цепкий взгляд бродяги уловил слабое сероватое свечение, на один миг показавшееся из-за огромного колеса машины с изжеванной любопытными мутантами резиной. Не «хвост» ли это? Продолговатый камень размером со штык-нож, напоминающий одноименную часть тела какой-нибудь рептилии. Этот артефакт ценили за его удивительную способность ускорять регенерацию тканей настолько, что от огнестрельных, колото-резаных или рваных ран не оставалось и следа уже через полчаса-час. При этом хвостовая терапия, как говорили сталкеры, на удивление безболезненная, если не принимать во внимание крайне неприятные ощущения от самой раны. Одно плохо – все попавшие в организм инородные тела оставались внутри. А поскольку хирургов в Зоне не было, порой это могло означать отсроченную смерть. На памяти Седого был как минимум один случай, когда излечившийся при помощи «хвоста» бродяга вскоре умер из-за прочно засевшей в жизненно важном органе пули. Но это не отменяло того, что артефакт благодаря своим немыслимым способностям стоил немалых денег. Один этот факт заставил Седого свернуть с дороги и медленным, спокойным шагом направиться к трактору, держа оружие наготове. Однако так просто «хвост» заполучить ему не удалось.
Сделав всего несколько шагов, сталкер вдруг бросился наземь, направив автомат в сторону холма. В ответ на него уставились ровно три ствола, выглядывавшие из посеревшей, будто покрытой слоем пыли травы. Неужели мародеры из тех, кто предпочитал не добывать артефакты самостоятельно, а отнимать у других под угрозой смерти или просто стрелять на поражение, а потом снимать уцелевшее добро с трупа? На хоженых, всем известных тропах шанс нарваться на таких грабителей весьма велик, поэтому сталкеры обычно сбиваются в группы по три-пять человек. Одиночка в Зоне – большая редкость. И легкая добыча для мародеров. Седой пошел на отчаянный шаг, выдвинувшись к бару без напарников. Он надеялся, что удача будет ему сопутствовать, а острый взгляд позволит вовремя разминуться с засевшими в ожидании легкой добычи налетчиками. Но в этот раз он распознал западню слишком поздно – месяцы простоя не лучшим образом сказывались на его навыках.
– Слышь, мужик! – донеслось с холма. – Давай-ка разворот – и вали отсюда нахрен, ага?! Поищешь арты в другом месте!
Нет, никакие это не мародеры. Просто скитальцы, решившие прибрать к рукам приглянувшийся артефакт. И Седой не собирался им мешать. Он уступал соперникам как в численности, так и в огневой мощи, так что шансы выйти живым из перестрелки неуклонно стремились к нулевой отметке. Поэтому сталкер медленно, не делая резких движений, поднялся на ноги, отступил обратно к асфальтированной дороге и, держа возвышенность на прицеле, неторопливо двинулся прочь.
