Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
– Почему вы выбрали эти фотографии? – опять спрашивает он.
Я снова смотрю на них.
– Как-то подсознательно.
Его тон снова смягчился.
– Вы ничего не хотите мне рассказать, Тео?
– Пожалуй, хочу. С ботаникой я не дружу и вечно забываю названия растений. – Я показываю на маленький колючий сорняк. – Это не чертополох, но что-то родственное. – Я указываю на сорняки на других снимках. – Это растение встречается только на фотографиях, которые я отложил. Получается, их сделали в одно и то же время года.
Он берет одну фотографию и удивленно смотрит на нее.
– Сорняки?..
– Они самые. – Я указываю на остальные снимки. – Другие я тоже рассортировал по определенным соображениям. – Я беру в руки снимки со старухой и те, которые считаю родственными им. – Здесь искажает линза фотоаппарата – это видно в углу, где прямые линии. – Я перехожу к следующей стопке. – А это отсканированная фотопленка. Наверное, их сделали в девяностых.
– Наверное, – повторяет за мной Гленн, слегка покачивая головой.
В дверь стучат, и кто-то просит Гленна выйти в коридор.
– Прошу прощения, – говорит он и скрывается за дверью.
Я слышу разговор, но слов не разобрать. Меня гложет любопытство, но я стараюсь не показывать интереса, ведь на меня по-прежнему нацелена камера.
Детектив Гленн возвращается, он, кажется, расслабился.
– Можно дать вам совет, доктор Крей?
– Уверен, что он мне пригодится.
– Если снова окажетесь когда-нибудь в ситуации, вроде этой – не дай бог, конечно, – то держите язык за зубами, пока не поговорите с адвокатом. – Он постукивает пальцем по стопке фотографий. – Это жутковато. И можно даже сказать – подозрительно.
– Я просто был честен.
– Я заметил. Честность себе же в ущерб. Кстати, мне любопытно, почему вы замешкались с фотографией с разбитой головой.
– Значит, все-таки не случайность?
– Ну да. – Он кивает. – Я хотел посмотреть, будет ли у вас нормальная реакция – отвращение или же что-то еще.
– А я, значит, «замешкался»?
– Ага, так же реагируют полицейские и врачи.
– Я работал на скорой.
Гленн приподнял бровь.
– Неужели?
– Да. Но дело даже не в этом. Я рассматривал подтек крови на белом шве между плитками кафеля. Это заставило меня подумать о кости.
Гленн прищуривается.
– О кости? До чего вы странный! Не знаю, понимаете ли вы сами, до какой степени это все странно. – Он машет в сторону фотографий. – Хотите знать, что меня больше всего заинтересовало?
– Очень хочу.
– Вы ни слова не упомянули о самих телах. Вы заметили все, кроме них.
Даже я сам должен признать, что это немного необычно.
– Наверное, это потому, что люди не моя область интереса и профессионализма…
Гленн усмехается.
– Я это заметил.
– Так… я могу идти?
– Вы могли уйти в любой момент. Технически мы вас и не арестовывали.
Я с подозрением кошусь на дверь.
– Когда вы говорите, что я свободен, – говорю я, – значит ли это совсем свободен? Или вы все равно будете следить за мной из-за… даже не знаю пока из-за чего.
– Вы свободны. Вы не тот, кто нам нужен.
– Не тот, кто вам нужен? Может, хоть теперь объясните, что происходит?
– Конечно, профессор. В какой-то момент вы были нашим основным подозреваемым в деле об убийстве. Окружной прокурор уже прикидывал, какой галстук ему надеть на вашу смертную казнь. – Он смотрит в камеру и начинает. – Они здесь все немного становятся нервными, когда дело доходит до таких вещей. Хотели поскорее до вас добраться, чтобы получить свидетельства вашей виновности.
Я чуть не онемел.
– Меня? Моей? Почему я? – Ответом должны были послужить фотографии, но иногда я настолько отключаюсь, что не могу сложить дважды два.
– Вы шутите? О таком подозреваемом, как вы, можно только мечтать. Равнодушный ко всему гениальный ученый, который к тому же разглагольствует об альфа-хищниках. Это даже слишком хорошо.
Когда до меня доходит смысл услышанного, меня кидает в жар. Гленн как будто полностью расслаблен, но, боюсь, это все еще игра.
Он замечает мое состояние.
– Я серьезно. – Он указывает на дверь. – Вы можете идти прямо сейчас.
Я смотрю на дверь, почти ожидая увидеть там вооруженную охрану, готовую меня схватить.
– Если это игра, то я не знаю, как мне поступить. Не понимаю, каких слов вы от меня ждете.
– Простите, доктор Крей. Это, конечно, оказалось то еще приключение.
Я пытаюсь посмотреть на самого себя со стороны. Работая на скорой я постоянно наблюдал людей в состоянии шока. Вот что я сейчас чувствую.
Мой взгляд падает на верхний снимок. На нем нежная, изящная женская ладонь, с кончиков пальцев стекают капли крови. Грязь на ладони перемешалась с кровью несчастной жертвы.
Я раскладываю по столу остальные фотографии и снова разглядываю их одну за другой.
Детектив Гленн сказал, что я заметил на них все, кроме людей.
Теперь я вижу.
Фотографии ее лица нет.
Теперь все приобретает смысл. Я знаю, почему я здесь.
Мне на плечи наваливается невыносимая тяжесть. После длительной паузы я снова встречаюсь взглядом с Гленном. Он напряженно за мной наблюдает.
Я собираюсь с силами и говорю то, чего совсем не хочу говорить:
– Я ее знаю…
Глава 6. Полевые исследования
Детектив Гленн называет имя, наблюдая за мной:
– Джунипер Парсонс.
Я никак не реагирую – и это тоже, как я подозреваю, вполне себе реакция. Я очень боялся, что он назовет кого-то из моих близких – а их не так уж много. Рука на фотографии могла принадлежать одной из немногих женщин, с кем мне довелось работать, или дочери кого-то из знакомых.
Единственная женщина, с которой я недавно имел дело – хотя это громко сказано, – Эллисон. Ее руку я, наверное, узнал бы сразу. Долгими ночами я ласкал ее запястья и переплетал ее пальцы со своими; мы болтали обо всем на свете – от дорожных комедий старины Боба Хоупа до запаха пустыни Гоби.
Если бы на фотографиях была она, мой организм наверняка выдал бы какую-нибудь примитивную физиологическую реакцию: расширение кровеносных сосудов, кожный зуд, спазм в животе.
Я чувствую мимолетное облегчение от того, что не узнаю произнесенного имени. Мимолетное, потому что более высокая эмоция – за которую отвечает социальная часть нашего мозга, основываясь на внутреннем, а не внешнем опыте, – говорит мне, что я должен чувствовать себя виноватым. Как наказанный пес, прячущийся в углу не потому, что знает, что нельзя воровать еду со стола, а потому что сделал что-то неуместное, чего сам не понимает.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
