Сара вздохнула.
— Вы когда-нибудь видели Диану? Встречались с ней? Я ничуть на нее не похожа.
— Стройная, блондинка, глаза зеленые, выглядит моложе своих лет… — пожал он плечами. — Все совпадает. Кроме того, — он грозно сжал губы, — у Адама в бумажнике была твоя фотография. Ты и есть Диана Трегоуэр. Я узнал бы это невинное личико где угодно!
Сара покачала головой, мучительно думая, что сказать.
— Но как же вы не понимаете? — нашлась наконец она. — Фотография у Ад… у вашего брата в бумажнике была сделана лет десять назад. Диана с тех пор изменилась. Она теперь старше. Где эта фотография? Покажите мне ее.
— У меня ее нет, — холодно заявил он. — Адам не выпускал ее из рук.
Когда он умер, ее похоронили вместе с ним.
— Вот как. — Сара почувствовала, словно у нее под ногами провалился пол. Но ей в голову пришла новая мысль. — Звоните, — сказала она. — Позвоните в Лондон. У меня есть номер телефона Дианы. Поговорите с ней. Убедитесь сами, что она там, а не здесь. У нее сейчас как раз представление. — Она нервно взглянула на часы на руке. — Звоните в театр. Надеюсь, хоть это вас убедит.
Он смотрел на нее из-под полуопущенных век.
— Откуда я знаю, может, ты договорилась с кем-нибудь в театре и там ждут моего звонка?
— Как я могла это сделать? — Сара была в отчаянии. — Откуда я могла знать, что так случится?
Он помрачнел.
— В моей записке, которую, как ты думала, написал Адам, было вполне ясно сказано: «Приезжай одна. Никому не говори, куда ты едешь».
Сара сглотнула.
— Ну… ну тогда, конечно, я не стала бы никому говорить…
Он явно колебался; она прижала палец к пульсу. Никаких волнений! вспомнилось вдруг ей. Господи Боже, да она за всю жизнь столько не волновалась, как за эти полчаса. Странно, но ее почему-то это не пугало. Никогда раньше она не ощущала, как играет адреналин в крови, и непонятное возбуждение словно опьяняло ее.
— Ну ладно, — сказал он наконец, когда она уже перестала надеяться, что он согласится позвонить. — Какой номер в театре? Я поговорю с ее менеджером.
Сара нацарапала номер на клочке бумаги и протянула ему. Надо было сделать вывод, что она не помнит на память, или хотя бы не так быстро писать номер, подумала она. Но теперь было уже поздно. Он шел через холл к зеленому телефонному аппарату, стоявшему на дубовом сундуке.
Он не сразу соединился с оператором в Торлевене, но вот Сара услышала приятный звонок в кабинете менеджера. Казалось, телефон звонит бесконечно долго, но наконец там подняли трубку, и она с замиранием сердца следила за Майклом Трегоуэром.
— Ее нет? — спросил он через секунду и, повернувшись к Саре, мрачно взглянул на нее. — Что? Заболела? Очень жаль… Вы не знаете, когда она будет? Я… гм… я ее знакомый, вернее, знакомый знакомого. Нет. Извините за беспокойство. Да, разумеется. До свидания.
Он опустил трубку, и Сара почувствовала, что у нее пересохло в горле.
Ей не надо было ничего говорить: она все поняла по его лицу.
— В театре паника, — ровным голосом сообщил он. — В последний момент пришлось поставить замену, публика требует назад деньги. Неожиданная болезнь, говорит твой агент. Они не знают, когда ты будешь в театре.
Сара беспомощно покачала головой.
— Диана… наверное, Диана все так подстроила, — сказала она, еще сомневаясь. — Наверное, она предполагала, что я попытаюсь связаться с ней…
— Ну хватит. — По его тону было ясно, что он раздражен. — Тебе не кажется, что игра слишком затянулась? Как же я сразу не догадался, еще когда ты упала в обморок, что посторонний человек вряд ли бы так среагировал. Признайся, Диана, ты испугалась! Испугалась за свою шкуру! Но, наверное, сейчас тебе страшнее вдвое, когда я знаю, что ты сожгла за собой мосты.
Вдруг Сара почувствовала неимоверную усталость. Такие игры ей не по силам. Хорошенького понемножку. Она хотела возразить, что она не предложила бы звонить в театр, если бы знала, что Дианы там нет, но потом передумала. Майкл Трегоуэр, разумеется, решит, что она просто тянет время: он не верит ни одному ее слову.
— По-моему, нам пора перекусить, как ты думаешь? — сказал он холодно, и Сара, беспомощно пожав плечами, молча согласилась.
Столовая была расположена в задней части дома; шторы здесь были подняты, и комнату слабо освещал вечерний свет. На буфете горела лампа, стол был накрыт белой дамасской скатертью, на ней сияло столовое серебро. На ужин была ароматная пицца, холодная мясная закуска, салат из зеленых овощей и хрустящие булочки. А на десерт — клубничный пирог, и Сара подумала с сожалением, что сегодня вряд ли сможет воздать ему должное. Она могла думать только об одном — что Майкл Трегоуэр собирается делать с ней, то есть с Дианой, от этой мысли гудела голова, на щеках горел лихорадочный румянец.
— Расслабься, — заметил он сухо, жестом приглашая ее сесть на один из обитых гобеленом стульев. — Для женщины твоего возраста и с твоим опытом ты слишком чувствительна. Или это опять игра? Кто знает?
Сара опустилась на стул у противоположного конца стола и даже не пыталась отвечать. Но ее молчание явно раздражало его, ничуть не меньше, чем ее неуверенные ответы; он тихо выругался, встал и пересел на другое место, рядом с ней.
— Так куда уютнее, — заметил он с холодной усмешкой, и Сара невольно сжала руки на коленях.
Наверное, ей надо сказать ему, что она не только не та, за кого он ее принимает, но еще и больной человек. У Сары была довольно редкая болезнь — порок клапанов сердца, — которая в обычных условиях не дает о себе знать, но при сильном возбуждении вызывает несрабатывание клапанов и, таким образом, может привести к смерти. С этой болезнью она жила почти всю свою жизнь, во всяком случае с тех пор, как себя помнит. В раннем детстве она перенесла ревматизм, что вызвало осложнение на сердце — сужение клапанов и, следовательно, их неполноценное закрытие. Хороший уход и лекарства помогли облегчить последствия заболевания, но вылечить его полностью не удалось, и в стрессовых ситуациях ее сердце могло перестать работать совсем. Сара не любила говорить об этом. И вообще, она стеснялась своей болезненной слабости, которую так ревностно охраняла ее мать. После ее смерти Сара на какое-то время забыла о болезни, но предательство Тони и все, что за ним последовало, напомнили ей о ее уязвимости.
И вот теперь этот человек, Майкл Трегоуэр, мучил, пугал ее, угрожал ей Бог весть чем. И понятия не имел, что каждую минуту может с ней случиться…
— Что же ты не ешь? — спросил он, накладывая себе изрядный кусок пиццы и салат. — Все очень вкусно — за это я могу поручиться. Я здесь вот уже неделю и не нахвалюсь миссис Пенуорти.
Миссис Пенуорти!
Сара взглянула на него с надеждой, и он поджал губы.
— Ну уж нет! — сказал он с раздражением. — Только не говори, пожалуйста, что тебя узнает экономка. Она присматривает за домом только с тех пор, как Адам уехал жить в Праядо-Лобо. Вряд ли ты с ней встречалась.
