И вот, сопровождаемый господином Эрмелем, появился король Альфонс Без-Пятнадцати-Двенадцатый. Он пожал Лукасу и Джиму руки и заговорил:
– Мои глубокоуважаемые подданные! Я в высшей степени взволнован. Я совершенно не могу вам сказать, как я взволнован. Я так взволнован, что больше ничего вообще не могу сказать. Поэтому извините меня, если я буду молчать. Только одно слово я хочу вам дать на прощанье в путь: Соединенные Штаты Усландии и Новой Усландии с гордостью смотрят на вас. Будьте достойны!
После этой речи он снял очки и протер их стеклышки своим шелковым носовым платком, потому что они запотели. Госпожа Ваас обняла Джима, поцеловала его на прощанье и сказала:
– Джим, милый Джим, будь по-настоящему осторожен, слышишь? И всегда береги себя! Обещай мне!
Но тут она заплакала, и Ли Си тоже больше не смогла сдерживаться, она упала Джиму на грудь и всхлипнула:
– Джим, дорогой Джим, возвращайся скорее! Пожалуйста, возвращайтесь скорее! Я так боюсь за вас!
После чего он достал свой носовой платок и высморкался, чтобы никто не заметил, как близко к сердцу им принято это расставание. Лукас выпустил из своей трубки густые табачные облака и пробасил:
– Не беспокойтесь, господа, мы уже из совсем других переделок выходили целыми и невредимыми. Пошли Джим, старина, пора.
И он зашлепал по теплой воде к Эмме. Джим последовал за ним и уже раскачивался позади своего друга на крыше большого локомотива. Они отдали концы, ветер надул парус, мачта тихо скрипнула, и необычный корабль со шлюпочным локомотивом в фарватере пришел в движение. Оставшиеся махали своими носовыми платками и то и дело кричали:
И Джим с Лукасом тоже махали, пока Усландия с ее разными горными верхушками не пропала за горизонтом.
Заходившее солнце отражалось в безбрежном океане, лежавшим прямо перед ними, и выкладывало золотую сверкающую дорожку от западного горизонта к восточному, а посередке плывущие локомотивы прокладывыли себе дорогу. Лукас положил Джиму на плечо руку, и оба наблюдали за искрящейся световой дорожкой, ведущей, наверно, в далекие дали, неведомые страны и уголки света, никому не известно, куда именно.
Глава 4, в которой путешественники завязывают необычное знакомство, приводящее к короткому визиту в Варварское море
Уже заблестели в небе звезды, а друзья все еще сидели на крыше плывущей Эммы и разговаривали.
– Мне просто не терпится узнать, что скажет господин Тур Тур, когда мы опять очутимся там, – говорил Джим. – Будет ли он рад?
– Могу поспорить, что да, – ответил Лукас и усмехнулся, – вопрос только в том, как мы к нему попадем.
– Ой, верно, – сказал Джим с очень испуганным видом. – Нам же больше никак не проехать через «Долину Сумерек», ведь она в тот раз развалилась. Об этом я совсем не подумал.
– Мда-а, – пробормотал Лукас и задумчиво запыхал трубкой. – В том-то и дело. Но отсюда нам ничего не решить. Я думаю, сперва будем ехать сколько возможно. А потом станет видно, что делать. Авось и получится.
– Да, – согласился Джим. – Я тоже так думаю.
Молча они следили за тем, как выходила луна, заливая своим серебряным светом весь океан. Легкая дымка тумана стелилась над волнами, и, чуть-чуть подгоняемая ветром, ткала в воздухе причудливые изменчивые фигуры.
– Добрый день! – сказал вдруг чей-то нежный голосок, звучавший, словно ласковый плеск волны. – Или наоборот, добрый вечер, это, пожалуй, сейчас больше подходит.
Лукас и Джим с удивлением стали озираться по сторонам, но не смогли никого обнаружить. Поэтому Лукас спросил:
– А ты кто? Нам совсем никого не видно.
– Да здесь же я! – воскликнул голосок совсем рядом. – Глядите сюда, я помашу вам рукой.
Друзья стали внимательно вглядываться в воду. Внезапно Джим заметил машущую из волн маленькую ладошку и показал на нее Лукасу. И тут оба отчетливо увидели изящную маленькую девочку величиной в два джимовых локтя. У нее было красивое личико, только слишком большие глаза, слишком широкий рот и слишком вздернутый нос, что немножко делало ее похожей на рыбу. Ее серебряные волосы, словно трава, топорщились на головке, а еще у этого маленького существа от бедер начинался рыбий хвост. Но самое необычное заключалось в том, что русалочка (путешественники тут же поняли, что именно она) оказалась почти совсем прозрачной. Ее тельце выглядело, точно зеленая амброзия. Поэтому ее очень трудно было отличить от воды.
– Добрый вечер! – приветливо поздоровался Лукас. – У вас очаровательный рыбий хвостик, милая барышня!
– Вам правда нравится? – просила польщенная морская дева.
– Еще бы! – вежливо ответил Лукас. – Это поистине самый красивый рыбий хвост из всех, которые мне когда-либо приходилось видеть у молодых барышень.
Стало слышно звонкий, плещущий смех морской нимфы, который звучал точно так же, как бульканье мелких волн возле Усландских берегов. Потом она не без любопытства поинтересовалась:
– А куда вы направляетесь, позвольте узнать? Может быть вы, бедняги, потерпевшие кораблекрушение?
– О нет, маленькая сударыня, – усмехнувшись, отвечал Лукас. – Мы совершаем большое путешествие в Миндалию и дальше.
– Ах, вот оно как, – сказала морская дева. – А что это у вас за странный корабль, позвольте узнать?
– Корабль этот, – ответил Лукас, выпуская из носогрейки маленькие табачные облачка, – зовется Эмма и вообще-то вовсе не корабль.
– А маленький кораблик, который плывет сзади, – добавил Джим, – зовется Молли и тоже вообще-то не корабль.
– К сожалению, я не понимаю, – отвечала русалочка в некотором замешательстве, – что это за корабли такие, которые вообще-то вовсе не корабли? Ничего подобного я еще никогда не встречала.
– Эти корабли вообще-то вовсе не корабли, – стал объяснять Лукас и подмигнул Джиму. – А локомотивы.
– Вот оно что, – проговорила морская сирена. – Они воломо… молови… как вы сказали?
– Локомотивы, – повторил Джим.
– Да, но, – продолжала русалочка, в любопытстве подплывая немного поближе, – что же такое толомокив, позвольте узнать?
– Разумеется, позволим, милая барышня, – добродушно заверил Лукас. – Локомотив имеет колеса и передвигается по суше, к тому же с помощью огня и пара, понимаете?
– О да, – радостно ответила русалочка. – Стало быть, миколо… я имею в виду вотиколоштукаэта что-то вроде парохода, только для суши?
– Недурно, – заметил Лукас, энергично пыхая трубкой, – можно сказать и так. Вы невероятно сообразительны, маленькая сударыня.
