Врач, склонившийсянад поверженным гонщиком, поднял веко Мистраля и, светя в зрачок яркимнаправленным лучом фонарика, попытался различить признаки внутреннегокровоизлияния. Это был единственный способ установить самый первый,предварительный диагноз. Позднее, когда Мистраля перевезут в больницу,компьютерное томографическое обследование и ядерный магнитный резонансопределят ситуацию более точно.
— Что тывидишь? — раздался над ним чей-то голос.
Врач продолжалисследование при помощи тонкого лучика. Подняв голову, он встретилвзволнованный взгляд Джордано, добравшегося сюда от гаражных боксов вместе сдоктором Спадой.
— Зрачки неодинаковы, — прошептал он.
Это был плохойзнак.
— И чтоже? — торопил его Джордано.
Врач, не отвечая,извлек из саквояжа молоточек с каучуковой головкой.
— Я задалтебе вопрос, — в раздраженном голосе руководителя команды звучалирастерянность и тревога.
— У меня нетответа, — покачал головой врач и принялся проверять молоточком нервныереакции Мистраля. В эту минуту Джордано поднял глаза к трассе и успел заметитьмолнией промелькнувшую «Блю скай» Рауля Ромеро: он вел гонку с большим отрывоми был уже недосягаем для соперников.
«Все-такиудалось», — с горечью подумал Джордано. Победа досталась им. Да, но какойценой? Он задавал себе этот вопрос, глядя на безжизненное тело друга в полномотчаянии.
Джордано увидел,что Мистраль реагирует на удар молоточка по левому коленному суставу.
— Я быисключил спинномозговую травму, — сказал врач, поднимаясь с колен ипропуская вперед носилки. Санитары с величайшей осторожностью уложили телогонщика на носилки и задвинули их в карету «Скорой помощи».
Состязанияподходили к концу, и телекамеры, следившие за гонкой, чередовали показ машиныРомеро, несущейся к победе, с демонстрацией мчащейся под оглушительный войсирен «Скорой помощи». Через равномерные интервалы на экранах телевизороввозникал замедленный повтор драматических кадров страшной аварии, положившейконец карьере великого пилота.
Предсказания,сулившие Мистралю Вернати повторение судьбы легендарного Мануэля Фанджио,пятикратного чемпиона мира, не оправдались. Белое облачко, появившееся на егогоризонте, стремительно приближаясь и темнея, превратилось в грозовую тучу.
Мария прибыла натрассу в аварийной машине за мгновение до отъезда «Скорой помощи» и теперьсидела в кабине рядом с Мистралем.
— Какон? — едва слышно спросила она у не отходившего от нее доктора Спады.
— Пульсхороший, — ответил он уклончиво. В его лице за напускным спокойствиемугадывалась глубокая тревога.
— Зато всеостальное, кажется, ужасно, — потускневшим от горя голосом прошепталаМария.
Ее сердце билосьровно, она не испытывала никаких чувств, словно превратилась в кусок льда. Потелевизору в трейлере она увидела, как «болид» Мистраля раскололся на куски,как ее любимый вылетел в небо подобно пушечному ядру и через секунду рухнул наземлю. Окаменевшая, сама не своя от ужаса, она отстраненно следила за сменойкадров на телеэкране, как будто жертвой аварии был не Мистраль, а кто-тодругой. Подброшенный кверху манекен не мог быть человеком, с которым онаразделила столько дней и ночей своей жизни. Это была иллюзия, всего лишьиллюзия, инсценированная телевидением для пресыщенных зрителей, рассеянноследивших за происходящим, сидя дома, на диване в своей уютной гостиной.Замедленный повтор момента аварии неизменно чередовался с рекламой бисквитов изубной пасты.
«Скорая помощь»остановилась возле вертолета. Его громадные лопасти готовы были завертеться всгущавшемся от приближающейся грозы сумраке. Вернати подняли на борт, за нимпоследовали Мария и врач.
— Хочешьуспокоительное? — спросил Маттео Спада.
— Яспокойна, — безучастно отказалась она.
— Черезнесколько минут будем в госпитале, — сказал он, сделав вид, что верит ей.
Вертолет поднялсяв воздух, обогнул трассу автодрома и взял курс на Милан.
Мария гладила лоби волосы Мистраля. Его неподвижность вызывала у нее странное, необъяснимоеощущение, какое испытывает человек, едва очнувшийся от ночного кошмара и еще невполне различающий границу между сном и явью.
— Маттео, чтос Мистралем? — спросила Мария. — Я хочу знать, понимает ли он, чтопроисходит вокруг, или полностью погрузился во тьму? — уточнила она.
— Он в коме.Его способность мыслить и воспринимать окружающее отключена. Все контакты сдействительностью прерваны. Как будто выключили свет, — ответил врач.
— А можновновь включить свет? — настаивала Мария.
— Надеюсь,что да, но окончательный ответ можно будет получить только после клиническогообследования. Поэтому мы и летим в госпиталь.
А если Мистраль непроснется? Мария надеялась, что в этом случае милосердный господь упокоит еевместе с Мистралем на зеленых пастбищах. Мистраль побежит ей навстречу, обниметкрепко-крепко и будет шептать слова любви. Она ответит на его ласку, поцелует вгубы. Они будут вместе навсегда. Мария шептала эту молитву, и на ее губахблуждала смутная, блаженная улыбка.
Вертолетприземлился на широкой площадке у входа в Миланский госпиталь. Как толькозаглушили мотор, вокруг замелькали незнакомые лица, белые халаты. У Марииголова пошла кругом от непонятных слов и бесконечных коридоров. Она чувствоваласебя щепкой в волнах бурного моря и испустила глубокий вздох облегчения, толькооказавшись наконец рядом с Маттео и Сарой, женой Джордано Сачердоте.
Кто-то изсанитаров проводил их в маленький кабинет, всю обстановку которого составлялиписьменный стол, пара белых пластиковых стульев, кушетка и шкафчик, забитыйлекарствами.
— Можетеподождать здесь, — сказал молодой человек в белом халате. — Некоролевские покои, но все же лучше, чем ждать в коридоре, — добавил он,кивнув на соседнее помещение, где располагался пункт «Скорой помощи». —Как только у нас будут первые результаты анализов, мы вас немедленно известим.
Мария подостоинству оценила привилегированное обхождение. Она села рядом с Сарой, адоктор Спада подошел к исполосованному дождем окну. Все были напряжены иподавлены тревогой. В воздухе стоял острый запах дезинфекции.
— Укого-нибудь есть сигареты? — спросила Мария, спохватившись, что забыласвою сумочку в трейлере. Она не была заядлой курильщицей, но в эту минутусигарета была ей жизненно необходима.
Сара вынула изсвоей сумочки пачку и протянула сигарету. Мария закурила, затянулась пару раз иторопливо раздавила окурок в пепельнице, стоявшей на письменном столе. Сигаретапоказалась ей отвратительной на вкус.
— Объяснимне, что они делают с Мистралем, — повернулась она к Маттео.
