– Это – Саша. Она знает Солнце, – отрекомендовала друзьям Сашу Герда.
– Скелет. Виталий, – с церемонным полупоклоном представился флегматик.
– Очень приятно. Саша.
А вертлявый тут же принялся энергично трясти Сашину кисть.
– Павел Владимирович Кочетков. Для друзей и заинтересованных лиц – просто Малой! – быстро покончил он с формальностями и затараторил:
– Герда, прикинь сейчас – я Хуану говорю: «Максимум по две штучки!» А он покивал и, хоп, и всю пачку сожрал! А там десять штук. А штука по «ванку». «Караул! – говорю. – Объел систему!»А он встал, как светофор, и давай ногой загребать. Я говорю: «Хуан, ты не кайфуешь, ты прешься!» А он упал и затих. Ну, я давай его водой поливать из чайника, Скелет – за телефон. Короче, еле до Склифа дотянули, а там его сразу на клизму. «А, – говорят, – старый знакомый». Яговорю: «Хуан, ты от жадности своей подохнешь. Нам теперь кушать нечего».
– Так главное, и мне клизму впарили, – невозмутимо дополнил рассказ Скелет.
– Зачем? – засмеялась Герда.
– Ну, я отвлекся, а медсестра и не разобрала, кто пациент!
– Ты хотя бы не зря отвлекся? – снисходительно поинтересовалась Герда.
Малой подмигнул и показал ей несколько пластинок с таблетками:
– Склифу – мелочь, системе – польза!
Не переводя дыхания, Малой обернулся к Саше, слушавшей его с расширенными от ужаса глазами, и вдруг деловито заявил:
– Все-таки, подруга, тебе очень повезло!
– Почему? – изумилась Саша.
– А у меня еще один тикет на «Приобретение» остался! По ванку – меньше никак! И не проси, от себя отрываю!
– Чего? – Саша даже лоб наморщила, силясь понять, о чем идет речь.
Герда любезно выступила переводчиком:
– Малой говорит, что он может тебе продать билет на концерт вокально-инструментальной рок-группы «Удачное приобретение». Стоит ван рубль. Один то есть.
Малой для ясности поднял вверх указательный палец и настойчиво поинтересовался:
– У тебя ванок есть?
– Рубль в смысле? Есть.
Саша честно разжала ладонь с рублем.
Малой взял рубль, сунул Саше половинку открытки «С праздником весны и труда» с чернильной печатью, изображающей пацифику.
– Эх, повезло тебе! Сам бы шел, да мани надо! Завтра. Станция «Балабаново». Три часа.
Подошла Сашина очередь.
Совершенно ошалев от потока впечатлений и информации, она протянула продавщице мороженого Гердину мелочь. Мороженщица выдала три оплывших вафельных стаканчика с пломбиром.
– Не-не-не! – неожиданно проявила практическую жилку Герда. – Нам – покрепче.
Мороженщица уничтожающе глянула на Герду, но достала из ящика другие порции.
Герда, Малой и Скелет взяли по стаканчику, а Саша разглядывала «билет».
– А ты-то мороженое брать будешь? – дернула Сашу Герда.
Саша растерялась, покачала головой:
– Нет, я не буду.
– Чудная ты какая-то, – хмыкнула Герда.
Дружная троица удалилась, оставив Сашу в одиночестве.
Саша спохватилась, крикнула вдогонку:
– А Солнце там будет, на концерте-то?
– Про Солнце никто ничего не знает наверняка, – загадочно улыбнулась Герда.
Саша вернулась к родителям.
– А где же мороженое? – удивилась мама.
– Я деньги потеряла… – с легким сердцем соврала Саша.
– Вот тоже мне растяпа! – покачала головой мама, а папа поторопил:
– Ладно, пойдемте. Дома торт есть. Тем более, мне из главка звонить должны.
Вадим настороженно глянул на новых Сашиных знакомых:
– А кто это такие? С кем ты разговаривала?
– Это?.. – Саша задумалась: как бы Вадиму объяснить, если и самой не очень понятно, а потом решила сказать, как есть. – Это – система.
– Это – не система, – фыркнул Вадим, открывая перед Сашей дверь автомобиля. – Это – хаос!
Саша весело пожала плечами и украдкой сунула билет в карман.
Захлопнулись дверцы машины, из трубы вырвалось облачко выхлопного газа.
Уезжая, Саша еще раз увидела своих новых знакомых, а с ними – Солнце!
Саша тут же взобралась с коленками на заднее сиденье и, к испугу мамы и к неудовольствию Вадима, со счастливой улыбкой замахала в заднее окно.
А потом дома, когда уже поужинали и проводили Вадима, Саша устроилась за своим письменным столом. На проигрывателе крутилась пластинка. Группа «Тhe Animals» пела «Дом восходящего солнца». Саша достала свою тетрадку-дневник, рядом поставила тарелку с надкусанным уже куском торта и принялась строчить, черкать, снова писать, перевернула страничку, задумалась: впервые ей не хватало слов для описания того, что чувствовала. Саша взяла мармеладину с торта, отправила в рот, а потом старательно нарисовала на всю страницу сердце, пронзенное стрелой. Затушевав сердце красным карандашом, Саша полюбовалась им и написала поверх сердца «LOVE». Потом откусила еще кусочек торта и, подумав, над сердцем пририсовала солнышко. Пластинка закончилась.
Утром Саша еще нежилась в кровати. Она любила такую игру: протянуть руки к окну и как будто брать ими с неба солнце. Сегодня эта игра наполнилась особым смыслом.
Вошла мама:
– Проснулась, доча? Доброе утро.
– Доброе-предоброе!
Мама улыбнулась, чмокнула Сашу:
– Собирайся, Сашечка, мы едем на дачу.
Саша тут же энергично замотала головой, лихорадочно придумывая уважительную причину:
– Нет-нет-нет! Я устала, у меня голова болит, я должна к Кате Лицман зайти, мне надо книжки в библиотеку сдать…
– Ну, ладно-ладно, – посочувствовала мама. – Я понимаю, что тебе на даче скучно. Но там же свежий воздух!
– Я буду дышать свежим воздухом! Честное слово! – Саша даже пионерский салют изобразила для убедительности. Мама вздохнула:
– Разве в городе воздух? Ну, ладно. Пойду, тебе бутербродиков нарежу с сервелатиком.
– Ма-ам, ну я же сама могу! – не особенно настойчиво сопротивлялась Саша.
– Ага, знаю я, как ты сама!
– Ну, ма-а-ам! – И маме, и Саше нравилась эта игра: в Сашу – маленькую неумеху. Хотя ни одна из них не призналась бы в том, что это – всего лишь игра, и обе втайне боялись момента, когда придется с любимой игрой расставаться.
Родители уехали.
Саша в одних трусиках побродила по пустой квартире, жуя бутерброд, запивая его молоком. Потом залезла в шкаф, где хранились особые, праздничные припасы, и, мгновение помучавшись угрызениями совести, выудила оттуда нарядную импортную шоколадку, с вкусным хрустом распечатала ее. Вдруг Саша заметила на тумбочке билет. То есть не билет, конечно, а дурацкую половинку открытки.
