Лицо Гордона немного смягчилось, хотя ему все еще было далеко до того разговорчивого и обаятельного человека, который водил ее по дому. Он вздохнул:
— Вы должны извинить дедушку. Он все перепутал после своего удара.
— Я так и подозревала.
— Что именно он вам сказал?
Элайн пересказала тот мрачный разговор.
— Кто-то пытался его убить? — недоверчиво переспросил Гордон.
— Он так утверждает.
— В первый раз об этом слышу.
— Очевидно, он рассказывал вашему отцу. — Гордон нахмурился:
— И папа не захотел, чтобы прочие узнали, насколько старик свихнулся.
— Ваш отец, похоже, искренне за него беспокоится.
— Они близки. Ближе, чем я с папой. — Последнее было сказано с явным недовольством.
— Так что тогда произошло? — спросила Элайн, достаточно заинтересованная, чтобы продолжить тему дальше.
— Я предпочел бы не говорить об этом.
— Простите, если я сунула нос...
— Вам, наверное, пора осмотреть дедушку, — резко произнес он. Отвернулся и спустился по лестнице.
Что бы ни произошло в тот Сочельник пятнадцать лет назад, это было поистине неприятное событие. Старик так и не собрался с духом, чтобы рассказать ей, и Гордон явно побоялся. Но почему он не осмелился? Было ли это нечто, что вызовет у нее такое отвращение или настолько ее испугает, что она в конечном счете решит не работать здесь?
Элайн втиснула свое воображение в консервную банку и наглухо запаяла. Лучше ей заняться делом, как и посоветовал Гордон, и проверить, все ли в порядке с Джейкобом.
Старик сидел в одном из кресел, еда с подноса была в основном съедена или сдвинута в сторону. Раскрытая книга лежала у него на коленях, хотя не похоже было, что он ее читал.
— Идите сюда и присаживайтесь, — пригласил он девушку. Голос его был словно напильник, которым водят по наждаку, ломкий, как сахарные кружева, и готовый разлететься на бесчисленные осколки.
Элайн уселась в кресло напротив старика, и гигантские подлокотники, высокая спинка и толстая обивка словно проглотили ее. Кресло было удобным до неудобства.
— Вы уже познакомились с ними всеми? — спросил Джейкоб.
— Да, — кивнула она. — Бесс — великолепная кухарка.
— Я нанял Джерри и Бесс, когда был совсем молодым — а они еще моложе. Но речь сейчас не об этом. Я хочу рассказать вам о других.
— Рассказать что?.. — решила уточнить Элайн. Она находила, что, учитывая жалкое состояние старика, ей проще сохранять спокойствие. Девушка полагала, что в скором времени, через каких-нибудь несколько дней, она сможет слушать его бредовые россказни о попытке убийства, не показывая своего недоверия.
— Давайте для начала возьмем Пола. Он является... был — в каком бы времени мы ни рассматривали эту ситуацию — младшим братом Амелии, жены Ли. Он в точности тех же кровей, каких была и она, и потому мы должны уделить ему более пристальное внимание, чем любому из мальчиков. — Старик сухо кашлянул и проговорил:
— Что вы о нем думаете?
Элайн сказала то немногое, что могла, по поводу того, какого она мнения о Поле после первой встречи.
— Когда вы узнаете его получше, — продолжил Джейкоб, — то увидите нечто большее, чем легкость характера. Бедный мальчик не может удержаться на работе. Ему тридцать семь лет, и он хронический безработный. Такова его натура. Он не выносит боссов. Так же, как Амелия. Она терпеть не могла выполнять распоряжения или даже откликаться на просьбу, к которой не прибавляли “пожалуйста”. Он живет здесь, потому что Амелия по завещанию предоставила ему здесь место на то время, пока он жив. Она знала, насколько он беспомощен. Она также оставила ему в акциях и облигациях одну треть средств, в которые Ли превратил наследство, полученное ею от матери. Элайн вставила:
— Вы говорите весьма нелестные вещи о Поле, но, похоже, вы его любите.
— Люблю. Мальчик не виноват, что в нем течет кровь Хоннекеров, та же кровь, которая погубила Амелию. Мне жаль его. Я желаю ему самого лучшего. Но факт остается фактом: он приходился ей братом и за ним нужно присматривать.
Мягкое кресло, казалось, становилось все мягче, пока она слушала бессвязный бред старика и пыталась придумать, каким образом ей сменить тему.
— У Денни, — рассуждал старик, — великое множество талантов. Он неплохой художник. Он играет на фортепьяно и на гитаре и немного пишет.
— Он показался мне легкомысленным, — поморщилась девушка.
Джейкоб вскинул брови, потом хмыкнул.
— Да, есть такое. Он определенно легкомысленный. Он тратит свой ежемесячный чек, обеспеченный имуществом своей матери, так, как будто самому понятию денег предстоит испепелиться на следующий день. Ему нравится общество хорошеньких девушек — а хорошенькие девушки всегда требуют денег. Он ездит слишком быстро и пьет многовато. Но в конце концов, что во всем этом предосудительного?
— Он еще молодой, — сказала Элайн. — Но когда ему исполнится сорок или пятьдесят и он так ничего и не добьется, что он будет о себе думать?
— Возможно, вы судите его слишком строго. Но это хорошо. Будьте осторожны с ним, ведь половина его крови — это кровь Хоннекеров. Так же, как и у Гордона.
— Он мне нравится.
— Гордон — какой угодно, только не легкомысленный, — согласился Джейкоб. — Он будет управлять семейными инвестициями и в конечном счете ресторанами. Но иногда мне хочется, чтобы он сделал что-нибудь и для собственного удовольствия.
Она подалась вперед в кресле:
— Я в замешательстве, мистер Матерли.
— Насчет чего?
— Почему это имеет значение — то, что половина их крови от Хоннекеров, а у Пола и вовсе вся кровь?
— Родители Амелии и Пола — двоюродные брат и сестра. Как медсестра, вы должны знать, что в результате браков между столь близкими родственниками будущим поколениям часто передаются нежелательные гены.
— Например, гемофилии.
— И кое-что похуже, — загадочно произнес Джейкоб.
Он явно старался напугать ее, как напугал прежде, но ему это не удавалось. Страх перед неизвестной величиной лишен смысла. Бояться можно только чего-то конкретного, чего-то ощутимого, угроза чего явственно видна. До сих пор все то, чего боялся Джейкоб, казалось несущественным.
— Например?
— Вы еще не узнали про Сочельник?
— Лишь то, что это случилось давным-давно, пятнадцать лет назад. — Она улыбнулась и наклонилась к собеседнику. — Так что не стоило бы вам беспокоиться о чем-то давно позабытом, мистер Матерли.
— Вы не знаете. Вас не было здесь.
— Расскажите.
