Книга Сказка рядом - Рокова Яна

Так же трон не мог занять ни один полукровка-дракон, поскольку теперь, когда драконы вернули себе возможность путешествия между мирами, в их безусловной верности возникли сомнения.

Практически, не смотря на отданную асурам верховную власть на Харате (которую теперь не могли оспорить даже дэвы), их же загнали в очень жесткие рамки, при которых эта власть у них будет.

Было непонятно, что это - наказание или благословление, но этот приговор их семье немыслимо было даже оспорить, не то, что не подчиниться...

Домой Зак вернулся в подавленном состоянии, не представляя даже, что сказать и как утешить Дайанара, Таис, Эсарлухара и, самое главное, Лину, кажется, так еще и не понявшую до конца, что произошло.

Почему-то Зак чувствовал собственную вину и неловкость, хотя в любом случае, именно он в первую очередь оказывался пострадавшей стороной, но с тем, что было тогда - он уже смирился и, честно говоря, плохо себе представлял, что было бы, останься живы Риль и Азель, и не будь у него теперь Александра, к которому он испытывал самые настоящие отцовские чувства, словно именно он был долгожданным, горячо любимым единственным ребенком и наследником всего, что он мог бы оставить после себя (хотя до заката жизни Заку было ох как далеко). Но сейчас он знал, что мальчик его жив и уже практически здоров, и начал потихоньку оживать душой, поняв, что должен пережить разлуку со своей Аней, набраться знаний и опыта, чтобы быть для своей человечки не милым мальчиком, а мужчиной, и теперь Закиараза больше занимала судьба несчастной племянницы. Все-таки она была всеобщей любимицей - единственная девочка среди младшего поколения, и, отбросив все свои давние обиды, Зак искренне сочувствовал ей, даже боясь представить, что творится на душе у молодой асуры, забывшей, кажется, что она вытворяла раньше, и снова став милой девочкой... нет девушкой, созревшей для любви, причем, для взаимной, и вот теперь, получается, невольно наказывали и Эсара, любимого младшего братишку, который порастеряв все свое ехидство, отвергнутый Линой, пожелавшей побыть одной, тоже не захотел оставаться с родственниками и удалился к себе.

Было больно и непривычно. Как-то так получалось, за редким исключением, что семейные проблемы решались совместно, словно горе и беда, разделенная с кем-то из близких, становилась в разы меньше, а радость - умножалась, но сейчас все разбрелись по своим углам...

И вот теперь это, редкое исключение, вернулось, ударив уже по всем, кроме того, кто пострадал в прошлый раз...

Вначале Зак, вспомнив о своих обязанностях Советника, пытался как-то остановить расстроенных, удрученных Посланием Демиургов родственников, но отец, Ваэль, покачал головой, предложив всем как следует подумать, можно ли что-либо предпринять, и собраться через день, а пока не пороть горячку.

Однако страсти, вызванные шокирующим Посланием, никак не хотели утихать, и тогда старший Рода потребовал задержаться и подумать над его словами.

- Послушайте, что я вам скажу, я хоть и обожаю мою единственную внучку, но считаю, что вот теперь она получила именно то, что заслужила за то, что погубила своих родных и чуть не погубила наш Мир. Аделина - не простая асура, и тем более должна было помнить о своем Долге перед народом, но поставила свои интересы выше...

А мы заполучили только то, что заслуживали за излишнее попустительство ей. Потомки же Янара, несмотря на прозвучавшие здесь слова, вообще никак не пострадали, хотя бы в силу того, что Демиурги правы - они, в первую очередь, Драконы.

Уже потом, отойдя в сторону и попридержав сына за локоть, Ваэль шепнул Заку:

- Готовься, сынок, к тому, что мы ничего не сможем изменить. И мне бы очень не хотелось, чтобы у тебя с братьями возникли трения... но сам понимаешь, пока обида на мнимую несправедливость так свежа... Пожалуйста, будь снисходителен..

- Отец, - Зак был неприятно поражен, что Ваэль озвучил его опасения, значит, тоже думал об этом и совершенно не исключал такую возможность. - Скажи только честно... ты считаешь, что я или Алекс можем быть косвенно виноваты в наказании Аделины?

- Нет, но сейчас твои братья об этом думают меньше всего, как и о том, что когда-то ты и Алекс пострадали сильнее всего. Увы, сегодня для них важнее, что только ты и твой сын оказались никак не задеты, а, скорее, даже в выигрыше.

- А Эсар? За что же ему?

- Не смеши, Зак. Если у него с Аделиной серьезно - потерпит. Неужели мой сын не в состоянии справиться с таким условием, если даже внук совершил почти невозможное...

- Только Анна, расставшись с Алексом, не обрекла его на целибат.

- Мудрая все-таки женщина, хоть и человечка, - невольно одобрительно улыбнулся Ваэль. - И теперь главный надсмотрщик - совесть Алекса и его сердце. Согласись, понимать, что ты сам закаляешь волю и испытываешь характер, гораздо приятнее, чем терзаться муками совести, что предал доверявшего тебе любимого. И, даже, если и будет Алекс с кем-нибудь в это время, пока он не заберет свою девчонку сюда, мальчику это не в упрек. И, кстати, на твоем месте я бы даже посоветовал ему не запирать себя в рамки - это ни к чему, молодой здоровый организм должен правильно функционировать, - улыбнулся Ваэль. - Настройся, Зак, что мы не в состоянии изменить волю Богов, но помни - не допусти распри между вами - братьями и вашими детьми, сынок... И не держи обиды, даже если тебя, опомнившись, несправедливо обвинят. Прошу тебя, как старшего - постарайся понять... и прости меня, за то, что я смею вообще говорить об этом, зная все обстоятельства.

Зак помнил слова отца, они перекликались с его собственными мыслями - и как брата, и как Советника Владыки. И все же он жалел несчастную девчонку, даже хотел встретиться с ней, попробовать утешить, но Рам не пустил, устроив разнос, пытаясь вправить мозги на место своему сентиментальному хозяину. И Зак терзался теперь, как же там бедная девочка?

А еще не давали покоя последние слова отца:

- Ты лучше подумай вот о чем, если Эсар не пойдет на рождение ребенка не от любимой женщины, единственный возможный наследник - Алекс, или его потомки...

Аделина

Я сейчас не хотела разговаривать ни с Эсаром, ни с отцом, ни с мамой, которые, хоть и были, кажется,