После окончания своего консульства Помпей снова уехал из города. Он сохранял должность проконсула Ближней и Дальней Испании, а по закону наместники провинций не имели права находиться внутри городской черты. Пока Помпей был консулом, на него это ограничение не распространялось, но, перестав им быть, он должен был ему подчиниться. Более того, Помпей, вероятно, был инициатором слухов, распространившихся в Риме, что он вот-вот уедет наконец в Испанию. Эти слухи встревожили многих сенаторов и вообще его сторонников: они видели в Помпее щит против все растущего влияния Цезаря. Даже Цицерон, считавший, что только Помпей сможет предотвратить возможную диктатуру Цезаря, прислал из Киликии встревоженное письмо. Но в действительности Помпей не собирался покидать Италию, ему было важно находиться недалеко от Рима, чтобы постоянно держать свою руку на пульсе времени и иметь возможность не только следить за событиями, но и вмешаться в них.
Главным политическим вопросом становился вопрос о судьбе Цезаря и его действиях. Уже в мае 51 г. до н. э. консул Марцелл поставил вопрос о смене Цезаря и отправлении преемника ему на смену, хотя установленный еще четыре года назад срок его полномочий далеко не истек. Против этого решительно выступил второй консул Руф, а народные трибуны наложили на само обсуждение этого вопроса свое вето. Поэтому дело ограничилось только так называемым «обсуждением сената» (senatus auctoritas), когда не принимается никакого решения, имеющего силу закона, но высказанное мнение, если его все же поддерживает большинство, записывается в сенатские протоколы. В конце концов под давлением своего коллеги и видя полную невозможность провести в жизнь свое предложение Марцелл согласился отложить обсуждение, а пока демонстративно приказал наказать розгами члена городского совета городка Новый Ком. Этот городок был основан Цезарем в Цизальпинской Галлии в ее Транспаданской части, которая со времени Помпея Страбона обладала латинским гражданством. Лица, занимавшие должности в латинских общинах, автоматически приобретали и римское гражданство, среди привилегий которого было и полное освобождение от любых телесных наказаний. Наказывая такого человека розгами, Марцелл демонстрировал непризнание акта Цезаря, но невольно ставил под вопрос и закон Помпея Страбона. Поэтому поступок консула вызвал резкое недовольство и Цезаря, и Помпея.
На разрыв с Помпеем сенат, естественно, решиться не мог. Более того, он постоянно показывал свою нужду в этом человеке. Для того чтобы Помпей мог присутствовать на заседаниях, сенат собирался в храме Аполлона, официально расположенном за городской чертой. Поддержка Помпея была особенно нужна сенатскому большинству в его противостоянии с Цезарем. Сам Помпей, не решаясь на открытый разрыв, но в то же время и не желавший никак ссориться с сенатом, пытался уклониться от ясного выражения своей позиции. Он даже уехал подальше от Рима в город Аримин, где находились его отряды, готовившиеся перебраться в Испанию. Но сенат заявил, что вопрос будет решаться только в присутствии Помпея, и приказал тому не удаляться далеко от города. Тогда Помпей добился, чтобы обсуждение вопроса было отложено до 1 марта следующего года.
Консулами 50 г. до н. э. были избраны двоюродный брат Марка Марцелла Гай Клавдий Марцелл, столь же яростный противник Цезаря, как и его кузен, и Люций Эмилий Павел, сначала тоже бывший противником Цезаря, но позже все же подкупленный Цезарем за довольно большие деньги и поэтому занявший нейтральную позицию. Когда 1 марта, действительно, вернулись к обсуждению вопроса о преемнике Цезаря, выступил народный трибун Гай Скрибоний Курион. Еще недавно Курион, кстати, как и его отец, тоже был решительным врагом Цезаря, но тот купил его огромные долги, и Курион стал его тайным сторонником. И Курион предложил, чтобы ради блага республики свои полномочия сняли одновременно и Цезарь, и Помпей. Это предложение понравилось многим, ибо казалось, что оно дает выход из тупика. В действительности же оно шло на пользу именно Цезарю, который, обладая огромными богатствами, награбленными в Галлии, и имея высочайший авторитет среди римской толпы, получал явные преимущества. И в сенате, и особенно на улицах города Куриона рассматривали чуть ли не как спасителя отечества, а толпа даже осыпала его цветами.
Во второй половине мая 50 г. до н. э. Помпей, находившийся тогда в Неаполе, тяжело заболел, а без него сенат не хотел принимать никакого решения. Едва выздоровев, он направил сенату послание, в котором восхвалял и себя, и Цезаря, но особенно подчеркивал свою готовность отказаться от своих полномочий, даже не дожидаясь установленного срока, что явно намекало на Цезаря, который слагать свои полномочия не собирался. Болезнь и выздоровление сыграли с Помпеем злую шутку. Ибо жители Неаполя, лебезя перед ним, устроили многодневные праздники в честь его излечения, а за ними последовали и жители других городов Италии, всячески выражая свою радость по этому поводу. Это произвело на Помпея огромное впечатление, и он искренне уверился в огромной к нему любви всей Италии. Поэтому он отбросил внешнее доброжелательство к Цезарю и открыто встал на сторону его врагов. Но, с другой стороны, он не стал готовиться к возможному вооруженному противодействию своему бывшему тестю, будучи уверенным, что Италия и ее жители в случае начала гражданской войны и так сразу же встанут на его сторону. А Цезарь тем временем вел активную и чисто военную, и дипломатическую подготовку к новой гражданской войне. Он засыпал Рим и сенат письмами с различными мирными предложениями, которые, будучи в принципе для сената неприемлемыми, создавали в обществе впечатление, что именно он изо всех сил старается сохранить мир, а его противники ведут дело к войне.
Главным агентом Цезаря в Риме в это время был Курион. Его активность была тем действенней, что он утаивал свою связь с Цезарем и внешне выступал как совершенно нейтральный арбитр, озабоченный только одним — не допустить гражданской войны. При этом он распускал различные слухи о Помпее, упрекая его в стремлении установить тиранию и убеждая сенаторов в необходимости иметь под рукой Цезаря, если Помпей попытается осуществить свое желание. Наконец Куриону удалось провести в сенате свое предложение об одновременном снятии полномочий с обоих соперников. За это проголосовали 370 сенаторов, против 21. Консул Марцелл в гневе распустил сенат, заявив: «Побеждайте, чтобы иметь Цезаря господином». Конечно, никакого практического результата это решение не имело, но пропагандистский эффект был огромным. Было ясно, что дело идет к войне. Марцелл перешел городскую черту и явился к Помпею, приказав ему готовиться к войне. Впрочем, подготовка, по-видимому, уже началась. Помпей собирал деньги. Один Цицерон из Киликии доставил ему более 2 миллионов сестерциев. Но только деньгами воевать невозможно, и Помпей начал потихоньку готовить и вооруженные силы. Однако здесь он натолкнулся на непредвиденные препятствия. Как уже говорилось, Помпей в свое время отослал к Цезарю два своих легиона. Теперь под предлогом необходимости защиты Сирии от парфянского вторжения он потребовал их обратно. Поскольку это требование было подкреплено сенатским постановлением, Цезарь не решился его игнорировать. Но он наградил отправляемых солдат, так что те в душе остались ему верны. Попытка же Помпея набрать новую армию натолкнулась на явное нежелание италийцев вступать в его войско. И вот тогда он убедился, насколько искренней была проявленная недавно любовь к нему Италии.
