– Знаю. – Она скрестила ноги и снова превратилась в маленькую русалку. – Так почему ты так спешишь?
Я садилась на ночной рейс, чтобы к утру вернуться в Лос-Анджелес.
– Потому что завтра соревнование среди фургонов.
Я не была уверена, что все получится – написала Роуз, и она тут же ответила, что попробует забрать наш фургон и встретить меня на соревновании. Конечно, она все еще немного злилась, но проявляла к этому конкурсу такой же интерес, что и я.
– Ого. Смелый шаг. Эдриан же против, верно?
Проигнорировав нервный трепет в груди, я кивнула.
– Ага. Но все равно хочу участвовать.
Она прищурилась.
– Это что-то новенькое.
– Что именно?
Моя рука коснулась серебряного кольца в хряще левого уха, проколотого несколько месяцев назад.
– Нет. Это… рвение. – Она замолчала, и мне стало неловко. А еще бесило желание знать, что мама считает меня крутой. – Мне оно нравится, – сказала она. – Тебе идет.
Уже второй человек, кто это отметил.
Я попыталась скрыть радость, состроив гримасу и скосив глаза.
– Во мне столько рвения. Огромного, самого лучшего рвения.
Мама расхохоталась.
– Тогда удачи, minha filha[23].
Эти слова прозвучали оптимистично и одновременно зловеще.
Попрощавшись с компанией, к которой мне даже в какой-то степени удалось привязаться, я села в машину до аэропорта.
Мама тоже запрыгнула, чтобы обнять меня напоследок.
– Скоро увидимся, filha. Te amo.
– Я тоже люблю тебя, мама.
Обычно я расстраивалась, когда мы прощались, потому что никогда не знала, когда увидимся в следующий раз. В этот раз я тоже расстроилась, но не так сильно: впереди меня ожидало много интересного. Настоящая жизнь.
Когда машина отъехала от отеля, небо заворчало, и на лобовое стекло упали жирные капли дождя. Я решила не искать в этом скрытый смысл.
Перелет до дома прошел неплохо, хотя рядом со мной постоянно пускала газы какая-то бабушка. Хорошо, что рейс был прямой. Я, полная бодрости и с горящими глазами после двух часов сна, в рекордное время проскочила таможню и побежала по длинному коридору аэропорта, отделанному яркой плиткой.
До начала соревнования оставалось всего несколько часов. Я сходила с ума от переживаний: мой телефон был разбит, поэтому пришлось взять такси и надеяться, что Роуз все устроит.
У выхода из международного терминала столпились люди, поджидавшие близких.
Мой взгляд уловил большую желтую табличку. На ней было написано: «Моя девушка». И держащий ее человек, к большому раздражению соседей, крутил табличку над головой.
От растянувшейся улыбки разболелось все лицо, и я побежала к Гамлету. Когда поравнялась с ним, расталкивая людей и извиняясь, он бросил плакат и за два шага сократил расстояние между нами.
Мы стояли так близко, что я видела на его щеке белое пятно от солнцезащитного крема.
– Прости, – выпалила я.
Он нахмурился, и мою сердце на долю секунды остановилось. Затем наклонился и поцеловал. Этот поцелуй словно вернул меня домой, только теперь по-настоящему. Я встала на цыпочки, чтобы ответить на него, и моя сумка, зажатая между нами, окончательно смялась. Когда мы наконец отстранились, он улыбнулся со всей нежностью, на которую только был способен.
– Я тебя прощаю.
Вот так просто. Очевидно, Гамлет был наименее сложным звеном в моей жизни.
– И все?
Он поднял плакат и похлопал им по моей попе.
– Тебе повезло.
И тут меня осенило.
– Откуда ты знал, что я прилечу?
Он покраснел.
– Ну, возможно, пообщался с твоей мамой.
– Что?!
Он забрал у меня сумку, стараясь отвлечь от того, что собирался сказать.
– Когда ты уехала, я подписался на ее «Инстаграм», и вчера она сообщила мне, что ты летишь домой. Хотела, чтобы тебя кто-то забрал.
И тут я заметила, что Гамлет одет в футболку «КоБры».
– Что это?
Он улыбнулся.
– Я сегодня помогу вам на соревновании.
В моей груди разлилось тепло.
– Правда?
– Да. Как думаешь, зачем я здесь? Нам надо торопиться.
Несколько минут спустя мы бежали к машине Гамлета, оставленной на парковке.
– У нас еще три часа до начала! – прокричал он, оглядываясь на меня. Моя сумка висела на его плече.
Мы забросили вещи в машину, пристегнули ремни и вырулили с парковки. Я ухватилась за приборную панель и засмеялась.
– Ничего себе, Джеймс Бонд.
Он тут же замедлился и робко посмотрел на меня.
– Прости, просто поддался моменту.
– Я не жалуюсь!
– Ну, это небезопасно, – проворчал он и надел солнцезащитные очки. Я покачала головой, не в силах стереть улыбку с лица.
Мы выехали на автомагистраль и начали свой долгий путь. В тот момент мы находились на самом западе города, возле пляжа, тогда как соревнование проводилось в добрых тридцати километрах от Гриффит-парка. Я нервно поглядывала на время.
– Надеюсь, боги дороги сегодня на нашей стороне.
– Не волнуйся, я знаю, как лучше всего избежать пробок, – заверил он. – Вопрос в другом – каков твой план? Ты собиралась угнать фургон и вместе с Роуз привезти его на соревнование?
– Ну… да.
– О господи.
Я вскинула подбородок.
– Что?
– Просто… это самый худший план, вот и все.
Гамлет пересек три полосы, и мы оказались в скоростном ряду. Я с удивлением посмотрела на него.
– У тебя есть транспондер?
– Нет.
– А мне нравится, когда ты весь такой Джейсон Борн.
Он снова замедлился.
– Не привыкай. Ты пристегнула ремень? – грубо спросил он.
– Да, сэр, – подмигнула я ему, чем еще больше смутила. Мы пролетели мимо затора, но я оставила свою радость при себе. В Лос-Анджелесе есть закон подлости – если порадуешься тому, что проехал пробку, она тут же тебя настигнет. Такое происходит каждый раз.
– Это будет самый лучший сюрприз! – воскликнул Гамлет и ударил руками по рулю. – Но Роуз вроде как ненавидит тебя сейчас. Для сведения.
– Я на это и рассчитываю.
