Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Священник растерянно смотрел на него.
– Живешь в отремонтированном доме, крестишься на иконы в золоченых окладах, – перечислил Завражный. – Пойми меня правильно: я не попрекаю тебя добром, которое я сделал. Просто напоминаю. Ты, у меня такое чувство, стал принимать это все как должное.
Угроза прозвучала, но отца Георгия это не остановило.
– Поставьте дом в другом месте, – попросил он.
– Мне нравится там, – пожал плечами Завражный.
– Вам землю не отдадут!
– Уже отдали.
– Нельзя жить над могилой, – тихо сказал отец Георгий. – То, что вы собираетесь… так нельзя. Вам вид из окна, а там парень упокоен… двадцать два года, герой войны…
– А я герой мирных будней. – Завражный встал, показывая, что разговор окончен. – Не вмешивайся, отче. Кури свой опиум вместе с народом.
– Люди! – с отчаянием бросил священник последний аргумент. – Люди не позволят!
Завражный рассмеялся.
В эти дни отец Георгий утратил новообретенное спокойствие. Попытавшись переубедить главу администрации, он услышал отказ. Город был слишком многим обязан хозяину лесопилки. «Вы, отец Георгий, витаете в своих эмпиреях, как птичка божия, – заявил под конец разговора выведенный из себя глава. – Думаете, из областного бюджета мне дороги отремонтировали? Область мне сделала спортивную площадку возле школы? Может, ваш Зябликов школу покрасил?» Священник смотрел на него страдальчески, и Яицкий, вынужденный играть роль, которая была ему противна, хлопнул ладонью по столу. «Спасибо надо сказать!» – визгливо выкрикнул он. Дальше в его речи смешались в кучу благодетели, выборы, детский сад, новая телефонная вышка и навес над рыночным корпусом, где сидели мясники.
Отец Георгий не знал, что истерика должностного лица – лишь один из способов сообщить, что близится обеденный перерыв. Он испугался и убежал.
На улице его осенило. Четвертая власть!
Однако по пути в редакцию листка «Речные зори» священник припомнил то, что раньше ускользало от его внимания. Все статьи, в которых упоминался владелец лесопилки, были написаны в восторженном тоне, граничащем с экстазом. Отец Георгий был наивен, но не глуп. Он развернулся, не дойдя до редакции.
Следующий день показал, насколько верным было это решение. Новый выпуск «Зорь» вышел с большой статьей; в ней рассказывалось о намерении городской администрации перенести обелиск на подобающее ему место. Отцу Георгию было посвящено целых пять абзацев, и бог ты мой, в каком свете представал несчастный священник! Фанатик, враг прогресса. Дремучий поп. Наследник тех, кто предал анафеме Льва Толстого. Статья была проиллюстрирована фотографией, на которой безумец с перекошенным лицом что-то выкрикивал с амвона. Отец Георгий долго вглядывался в снимок, содрогаясь от отвращения, пока, наконец, не вспомнил: это был день, когда ему удалили зуб мудрости. Никаких людей в церкви не было, а только забежал журналист, щелкнул исстрадавшегося от боли священника и исчез.
Никто не поможет. Теперь он видел это отчетливо. Народ? Отец Георгий любил своих прихожан, но понимал, что никто не встанет за ним, как за полководцем, ведущим армию в бой. Ирония происходящего не ускользнула от священника: он сам, своими руками лишил себя войска.
«Под обелиском лягу! Не пройдут!»
На Завражного работали четыре брата-татарина, крепкие и рослые парни, которым не составило бы труда оттащить его, как гнилое бревно. Отец Георгий понял, что выставит себя на посмешище.
Им овладело чувство, близкое к отчаянию. Ему вдруг нестерпимо захотелось – нет, не помощи, но чтобы хоть одна живая душа разделила его горе. Он никогда еще не был так одинок.
3
Увидев на пороге священника, Кира удивилась. В церковь она не ходила, с отцом Георгием вежливо здоровалась при встрече.
– Я, знаете ли, обратил внимание, что у вас окна горят, – светски начал гость, и вдруг лицо его исказилось судорогой.
Священник отшатнулся и прижал ладонь к глазам. Скорее уйти, пока не опозорился окончательно перед этой почти незнакомой женщиной.
– Я как раз собиралась заваривать чай, – услышал он спокойный голос. – Есть вербена и зверобой. Что вы предпочитаете, Георгий Иванович?
Священник молчал.
– Вербену. Так я и думала.
Стеклянный чайник, похожий на елочный шар с обрывком зеленой гирлянды внутри; керамическая грубоватая кружка, умещающаяся в ладонях уютно, как галечный камень с побережья; низкий абажур на плетеном шнуре; веселый хаос вещей на полках – а он-то думал, что она аккуратистка.
С каждым глотком чая отцу Георгию казалось, будто он погружается в теплую воду.
– Значит, Глеб Андреевич не рискнул вступать в конфронтацию, – сказала Кира.
– Не рискнул, – со вздохом подтвердил священник.
– Разумно. – И, отвечая на невысказанный укор, добавила: – Что бы вы ни думали, Яицкий – приличный человек, насколько это возможно на его должности. Просто многие хорошие люди в ситуации, когда им не оставили выбора, начинают вести себя по-свински. Защитная реакция организма.
– Нет, я не осуждаю, – заторопился отец Георгий, но понял по ее чуть вздернутым бровям, по тени улыбки на губах, что лукавить нет смысла. – Да что там, осуждаю, конечно.
– Старые кладбища обычно сносят через двадцать лет после того, как на них перестают хоронить людей.
– А если почва влажная, то через тридцать, – кивнул он. – Я тоже посмотрел закон. Завражный в своем праве. Но ведь дело не в кладбище! Это место упокоения.
– Я понимаю. – Он поднял на нее глаза и увидел, что она действительно понимает.
– Целую кампанию успели развернуть. Видели статью? «На каждого попа найдется свой Балда»!
– Грязная работа, – согласилась Кира.
Ему показалось, что в ее голосе звучит удовлетворение.
– Вам это по душе? – удивился отец Георгий.
– Статья вызывающе одиозна. Вас здесь любят, и поверьте, большинство понимают, зачем льется эта грязь. Они переборщили, и кроме того, развязали нам руки.
Не успел священник обрадоваться этому «нам», как Кира добавила:
– Странно, что вы не подумали обратиться к своей пастве.
– Народ, как ему и положено, безмолвствует. Никто не собирается меня защищать.
– А при чем здесь вы? – удивилась она.
Священник застыл с чашкой в руках.
– Хотите, значит, остановить Завражного? – помолчав, спросила Кира.
– Хочу! Но как…
– Это зависит от того, есть ли у вас знакомый плотник.
Отец Георгий два раза мигнул.
– Кто, простите?
– Плотник, – нетерпеливо повторила она. – Когда будут сносить памятник?
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
