Согласно Евангелию от Иоанна, Лонгин пронзил копьем уже мертвого Иисуса, после чего «истекла кровь и вода».
Августин в «Толковании на Евангелие от Иоанна» (XIX, 34) пишет, что подобно тому, как из ребра спящего Адама была сотворена его невеста, Ева, из раны в боку спящего смертным сном Христа была создана его невеста, Церковь. По Августину, вода и кровь — символы святых таинств Крещения и Евхаристии (в воспоминание этого перед совершением Евхаристии в Латинской церкви во время оффертория, а на Востоке — во время проскомидии в вино добавляется вода). В трактате «О Граде Божием» (XV, 26) Августин соотносит рану в боку Иисуса с дверью Ноева ковчега, сделанной, по божественному указанию, «с боку его» (Быт. 6, 16) — «через эту дверь входят все, приходящие к Нему, поскольку из нее истекли таинства».
Одно из самых ранних изображений сцены распятия — миниатюра из Евангелия Рабулы, иллюминированной сирийской рукописи VI в., — включает и имя солдата, надписанное над его головой по-гречески: Логгин (не исключено, однако, что имя могло быть добавлено в миниатюру позднее).
Существует ряд средневековых легенд, в которых рассказывается о предыстории копья, прежде чем оно попало в руки Лонгина (по тому же принципу была создана предыстория другого орудия Страстей — Животворящего Креста).
Согласно им, изначально оно принадлежало Финеесу, внуку Аарона и третьему по счету первосвященнику Иудеи. Он приказал отковать это копье в качестве символа магических сил крови израильтян как избранного народа. Затем с этим копьем бросился в атаку на укрепленный Иерихон Иисус Навин. Упоминали также, что именно его Саул бросил в юного Давида в бессилии и ревности к будущей славе. Другим владельцем копья был Ирод Великий.
Легенды также рассказывают о судьбе копья после Распятия Христова, называя в его числе следующих владельцев:
им владел Константин Великий в битве у моста Милвиус;
им владел король готов Теодорих I, который благодаря ему победил орды Атиллы в 451 г. при Труа;
им владел Аларих;
император Юстиниан;
Карл Мартелл сражался им при Пуатье в 732 г.;
им владел Карл Великий. Его вера в силу талисмана была такой сильной, что он постоянно держал его рядом с собой.
Затем копье стало упоминаться как собственность императоров Священной Римской империи, что заставляет предполагать, что с какого-то времени речь идет о реальном предмете, экспонирующемся в наши дни в Вене, или же о нескольких копьях, выдаваемых за одно.
В рассказе о победе Генриха I Птицелова в Унструтском сражении упоминается могущественное копье-талисман в его руках. Первый известный владелец собственно венской реликвии — Оттон I, в хронике о короновании которого оно и упоминается. Затем копье фигурирует в описании сражения у города Леха (955 г.).
Копье Лонгина фигурирует и в рассказе о гибели императора Фридриха I Барбароссы, утонувшего во время Второго крестового похода (1190 г.). Существует предание, что незадолго до его гибели копье выпало из руки императора.
Как считалось, Копье Судьбы награждало владельца способностью утверждать добро, добиваться побед и совершать сверхчеловеческие поступки: «Тот, кто объявит его своим и откроет его тайну, возьмет судьбу мира в свои руки для свершения Добра и Зла».
В различных церквях мира хранится несколько реликвий, которые считаются Копьем Лонгина либо его фрагментом. С целью установления возраста, наиболее соответствующего евангельскому времени, ученые нередко проводят экспертизы.
Ватиканское копье хранится в базилике Святого Петра в Риме, куда попало в XVIII в. из Парижа, где оно хранилось, как считается, со времен Крестовых походов. Оно отождествляется с копьем, хранившимся в Константинополе, а прежде в Иерусалиме по крайней мере с V в.
Армянское копье находится в сокровищнице Эчмиадзина (новое название Вагаршапат). Там оно хранится с XIII в.; до этого находилось в Гегардаванке (Армения), куда было привезено, как считается, апостолом Фаддеем. (Гегардаванк дословно переводится как «монастырь копья».) Армянские верующие утверждают, что учеными Великобритании доказано, что лишь армянское копье является настоящим и относящимся к I в. н. э.
Краковское копье после исследования оказалось копией венского копья.
Венское копье ведет свою историю со времен Оттона I (912–973). Оно характеризуется вкраплением металла, считающегося гвоздем с распятия. Копье вместе с другими атрибутами императорской власти с конца XVIII в. хранится в палате сокровищ Венского дворца. В 1938 г., после аншлюза Австрии, обербургомистр В. Либель перенес из Венского дворца атрибуты императорской власти, которые выставлялись в течение года в церкви Святой Катарины.
Обстоятельства перевоза атрибутов императорской власти из Вены в Нюрнберг и их возвращение Австрии генералом Джорджем Паттоном обросли многочисленными легендами. Благодаря этому копье является важной составной частью современной мифологии, возникшей вокруг замка Вевельсбург[20].
Копье необычайно популярно сегодня в массовой культуре. Копье Страстей фигурирует в опере великого немецкого композитора Рихарда Вагнера «Парсифаль». Оно есть в сиквеле Wolfenstein 3D — «Spear of Destiny» («Копье Судьбы»), посвященном венскому копью, вывезенному Адольфом Гитлером при вторжении в Австрию. Копье представлено в Neon Genesis Evangelion в качестве супероружия, способного убивать ангелов.
Копье является одним из орудий ближнего боя в японской игре Castlevania: Aria of Sorrow. Копье фигурирует в фильме «Константин: повелитель тьмы».
Наконечник копья Лонгина появляется в витрине экспонатов зоны 51 в фильме «Хеллбой: Герой из пекла» (2004). Копье Лонгина упоминается в трилогии Гарри Гаррисона «Путь короля». Копье упоминается в компьютерной игре Tomb Raider — Chronicles как один из артефактов, за которым охотилась Лара Крофт…
С Хофбургским музеем в Вене косвенно связана одна из самых трагических страниц в истории XX в. Именно здесь Копье Судьбы впервые увидел молодой Гитлер. Об этой встрече он позднее написал в своей «Майн Кампф». «Вначале я не обращал внимания на то, что говорит гид, считая присутствие групп рядом с собой вторжением в интимное течение моих мрачных мыслей. Но вдруг я услышал слова: "Тот, кто откроет тайну Копья, возьмет судьбу мира в свои руки для совершения Добра или Зла"».
На следующее утро он буквально примчался в музей задолго до его открытия. Когда будущий фюрер, наконец, попал в зал, где хранилось копье, произошло страшное и роковое для него событие. «Воздух стал удушливым, и я едва был в силах дышать. Обжигающая атмосфера музейного зала, казалось, расплывается перед глазами. Я стоял один перед колеблющейся фигурой сверхчеловека. С почтительной опаской я предложил ему свою душу, чтобы она стала инструментом его воли». Фактически это признание Адольфа Шикльгрубера в том, что в зале Хофбургского музея он продал душу дьяволу.
