— Она сочтет ваш поступок грубым, — заметила Мистраль.
— Какое это имеет значение? — спросил сэр Роберт. — Разве есть на свете что-либо более важное, чем ваше спасение?
Его глубокий голос звучал мягко и нежно. Он посмотрел на нее, и внезапно Мистраль почувствовала, что дрожит. Она не могла понять, почему — ведь ей не было страшно. Наоборот, в ней разгоралось необычайное чувство, которое, подобно пламени, охватывало все ее существо, заставляя сердце учащенно биться. Не в силах больше выдерживать его пристальный взгляд, она опустила глаза и услышала его голос:
— Вы так прекрасны, вы само совершенство!
Понимая, что она не в состоянии сопротивляться силе охватившего ее чувства, Мистраль что-то пробормотала и спрятала лицо у него на груди. Он крепче прижал ее к себе, и она услышала, как забилось его сердце. На нее нахлынула волна счастья, когда она осознала, что его любовь так же сильна, как и ее. Они молчали — слова были не нужны. Они были рядом, соединенные божественной силой, которая наполняла каждую клеточку их тела торжеством и счастьем.
Экипаж остановился. Мистраль подняла голову. Она поняла, что они подъехали к «Отелю де Пари». Ей хотелось, чтобы это волшебное мгновение никогда не кончалось, чтобы они продолжали мчаться в неведомую даль, чтобы ее не отрывали от сэра Роберта, но ночной портье уже спешил к экипажу. Сэр Роберт быстро проговорил:
— Мы увидимся завтра. Я многое хочу сказать вам, моя дорогая, но сейчас я еще не свободен говорить об этом. Дайте мне несколько часов.
Мистраль не ответила ему. Она не находила слов, которыми могла бы передать то, что творилось в ее душе. Она молча, затаив дыхание смотрела ему в глаза. Она знала, что теперь они навечно принадлежат друг другу. Их соединила та магическая сила, которая притягивала их во время встречи на берегу моря. Она чувствовала, что его власть над ней безраздельна. Мысль, что она отдана ему навек, приводила ее в неописуемый восторг.
Дверь экипажа распахнулась. У Мистраль было такое ощущение, будто ее грубо выдернули из освещенных солнцем райских кущ и вернули на землю. Она засмущалась и опустила глаза. Сэр Роберт помог ей сойти. Они поднялись по лестнице и остановились у двери отеля. Она почувствовала, как его теплые и настойчивые губы коснулись ее руки.
— До завтра, любимая, — прошептал он и ушел.
Глава 13
Сэр Роберт наблюдал, как первые отблески занимающейся зари окрашивают небо в золотые тона, с каждым мгновением становясь все ярче, пока все вокруг — земля, небо, море — не засияло сочными красками. Как и прежде, происходящее казалось ему нереальным. Красиво и в то же время недолговечно, как сон.
«Так и следует воспринимать Монте-Карло», — внезапно осенило его. Это мир мечты, в который можно войти только ненадолго и который нужно воспринимать легко и бездумно, как сон, который заканчивается с пробуждением. Это город развлечений, веселья и часто счастья, но он никогда не предназначался для повседневной жизни, он никогда не был фундаментом, на котором человек мог бы построить свою семью и свое будущее.
«Монте-Карло — необыкновенно красивое место», — подумал он, наблюдая, как по мере удаления от берега море меняет свой цвет, который из ярко-синего с мазками изумрудного переходит в бледно-голубой, а у самого горизонта — в аметистовый с проблесками серебра. Но он знал, что красота Монте-Карло никогда не сможет затмить в его душе очарования и красоты Шеврона.
Внезапно над белыми крышами вилл пролетела стая голубей, и перед его глазами возникла картина: голуби, возвращающиеся к своим гнездам в окружающих Шеврон лесах. Почки на деревьях еще не раскрылись, в долине распустились подснежники и крокусы, воздух напоен ароматом свежести — и у тебя захватывает дух и все существо наполняется счастьем от того, что тебе дано увидеть таинство начала весны. Скоро зацветет сирень, яблони покроются бело-розовыми облаками цветов, а на озере появятся золотые пятна лилий.
Шеврон звал его, и сэр Роберт сделал непроизвольное движение, как будто он уже сейчас отправляется к далекому, столь горячо любимому родному дому. Однако ему пришлось обуздать свое нетерпение, так как он знал: теперь он вернется домой не один.
Прошлой ночью сэр Роберт ни на минуту не сомкнул глаз. Он долго гулял по берегу, а вернувшись к себе, опустился в кресло на балконе и просидел до рассвета. Он думал о Мистраль, вспоминая, как ее головка лежала на его плече, как она поднимала к нему свое лицо. Как она была прекрасна даже в слабом свете дорожного фонаря! Скольких усилий стоило ему, чтобы не поцеловать ее! Ее губы были рядом, и трепет, волнами проходивший по ее телу, и ее взгляд дали ему понять, что она ответила бы на его ласку.
Однако его удержало чувство чести, воспитанное в нем многими поколениями его предков. Он заставил себя подождать, сначала закрыть дверь, ведущую в прошлое, и только потом распахнуть дверь в будущее. Он был уверен, что поступил правильно, но при воспоминании о красоте Мистраль, о том, как близко были ее губы, к которым он так и не прикоснулся, каждый нерв в его теле отзывался болью.
Оставив ее в «Отеле де Пари», он приказал кучеру везти себя на виллу «Де Роз». Невинный вопрос Мистраль напомнил ему о Виолетте, и он понял, что, оставив ее одну на лестнице ресторана «Де Флер», не дав ей никаких объяснений и не извинившись, он тем самым поступил по отношению к ней грубо. Но он совершенно забыл о ней, когда представил, что Мистраль похищена князем. Единственной его мыслью было спасти ее, руководившая им слепая ненависть как бы опустила завесу на его память.
Сейчас он должен извиниться перед Виолеттой и — что гораздо хуже — сказать ей правду. Ему будет довольно трудно объяснить не только свою любовь к Мистраль, но и тот факт, что он намеревается утром просить ее руки. Теперь он понимал, что никогда раньше не любил, и никогда не представлял, что любовь может так много значить в его жизни и что он способен на столь глубокое чувство.
Бесспорно, Виолетта привлекала его. Желание обладать ею охватило его с первой минуты их знакомства. Однако именно она сделала их отношения более глубокими и близкими. Именно она вела его все дальше и дальше по лабиринту его страсти до тех пор, пока — еще чуть-чуть, и стало бы поздно — он не обнаружил выход из этого лабиринта, выход, который ранее был закрыт для него.
Он никогда не хотел, чтобы у них с Виолеттой были такие отношения. В его намерения не входило ничего серьезного, когда на балу у Девонширов он без всякой задней мысли вписал свое имя в бальную карточку Виолетты, не оставив ни одной свободной клеточки, и когда с видом бывалого донжуана принялся флиртовать с ней. Уже позже, много позже он стал догадываться, что Виолетта влюбилась в него, и только раздражавшие его упреки и нотации матери привели к тому, что в нем взыграл дух противоречия и он, решив проявить открытое неповиновение, начал задумываться о том, чтобы сделать Виолетте предложение.
К тому времени он уже был отравлен ее презрением и безразличием к традициям и моральным устоям общества. До встречи с Виолеттой он всегда поступал так, как ожидали от него окружающие, его педантичность и приверженность правилам сделали бы честь и более зрелому мужчине. Но после нескольких недель общения в Виолеттой он ощутил, как внутри его поднимается волна протеста, как все в нем восстает против злых языков их знакомых, которые все без исключения, предчувствуя недоброе, предупреждали его о неизбежности падения. Если им так хочется о чем-нибудь посплетничать, он предоставит им такую возможность, решил он.
