— А ты… ты знаешь, как его убили? Тем же способом?
— Откуда ты звонишь? — спросил Рамо с легким раздражением в голосе. — Я слышу что-то вроде шума мотора…
— Мы с Пако возвращаемся из Бурк-ан-Бресса.
— Слушай, я в кафе на улице Сен-Жан. Давай здесь и встретимся, — заключил он, не дожидаясь ответа.
Двадцать последних километров они проехали в могильном молчании. Пако следил за белой линией, бежавшей по мокрому асфальту, а Лора уперлась взглядом в какую-то точку на горизонте. Оба словно оцепенели, ошеломленные новостью. Вблизи кварталов старого Лиона все усложнилось. «Старый очаг» был оцеплен полицией, которая удерживала на расстоянии толпу, столь же любопытную, сколь и встревоженную. Движение стало невозможным, гудели машины, люди горячились, берега Соны сковывала удушающая атмосфера. Лора снова набрала номер Рамо:
— Мне будет трудновато найти тебя в этом столпотворении. Кругом полно народа, улицы перекрыты, все машины пытаются проскочить, просто жуть и…
— Где ты сейчас?
— Перед мостом маршала Жюэна.
— Так, ладно… Скажи Пако, чтобы высадил тебя на набережной, самую малость не доезжая до Дворца правосудия, я тебя найду.
Фотограф с сожалением позволил Лоре выскользнуть из салона и без всякого удовольствия поехал дальше, держа путь к прокату, чтобы вернуть автомобиль.
Едва выйдя из машины, журналистка увидела Жана-Филиппа Рамо, шедшего к ней нервным шагом. Его озабоченный взгляд был опущен к земле.
— Очень мило, что пришел за мной. Здесь атмосфера слишком наэлектризована. У меня впечатление, что все это плохо обернется.
Лионский журналист уловил некоторое беспокойство во взгляде Лоры и нашел, что от этого она стала еще очаровательней.
— Мы постараемся избежать толпы. Мне она и самому не слишком нравится.
Они прошли несколько метров по направлению к полицейскому оцеплению и остановились перед маленькой дверью с железными оковками. Жан-Филипп Рамо толкнул ее.
— Давай за мной!
Темный сводчатый проход вывел их во внутренний двор, окаймленный зданиями эпохи Возрождения. Лора восхитилась галереями с двойными арками, опиравшимися на импозантные опоры в виде трех собранных в пучок колонн. Круглая башня с винтовой лестницей внутри была прорезана взбирающимися вверх арками, в которых затаились тени. Рамо не обратил на нее внимания и свернул во второй проход, ведущий на улицу Труа-Мари. Взявшись за дверную ручку, он подождал Лору, которая залюбовалась этим местом. Выйдя на свежий воздух, они пробежали несколько метров и заметили в конце улицы полицейский кордон, сдерживавший возбужденную толпу. Гул голосов все ширился и рос, страх стал осязаем. Оба журналиста провалились в чрево другого дома, чей фасад щеголял окнами со множеством нервюр. Входя во двор, Лора остановилась перед башенкой на угловой опоре в виде полусвода и запрокинула голову, любуясь величественной винтовой лестницей, которая словно поднималась до самого неба. Жан-Филипп Рамо положил руку на плечо Лоры:
— Только не говори мне, что ты не знала про трабули — сквозные проходы через несколько домов!
— Знала, конечно, — ответила она, не отрывая взгляда от тонко вытесанных из камня арок. — Но я о них знала только понаслышке. Никогда по ним не ходила… Это же великолепно!
— В Лионе полно прекрасных вещей. Вполне достаточно, чтобы ты позволила мне быть твоим проводником.
Телефон журналиста завибрировал. Он проверил полученное эсэмэс, ответил на него и предложил выйти через улицу Сен-Жан, чтобы вернуться в бар, где устроил свой штаб.
— Как ты узнала про «БПБК»?
— Расскажи мне сначала о третьем убийстве, — попросила Лора. — Почерк тот же?
— Похоже, это дело тебя по-настоящему заинтересовало!
— В самом деле. Ну так…
Рамо настоял на абсолютной необходимости хранить в секрете сведения, которые собирался сообщить.
— Почерк действительно похож, но не тот же самый: три удара по затылку вместо одного; жертва задушена с помощью мешка для заморозки, а не мусорного. Руки обмотаны толстой кулинарной нитью, а не связаны веревкой. Правда, касса тоже была обворована, но в этот раз оставили мелочь, ресторанные талоны и чеки.
— С чего бы такие изменения? Может, убийце что-то помешало? Или кто-то нарушил его планы?
— Пока неизвестно… Сейчас как раз собирают свидетельские показания, — пояснил Рамо, держа свой мобильник в руке.
— Думаешь, это может быть чем-то вроде «послания»? Может, этим убийца давал нам что-то понять?
— Не имею ни малейшего представления! Надо просто надеяться, что убийство было совершено тем же преступником, а не каким-нибудь психом, которому пришла охота подражать «знаменитому убийце» ради того, чтобы о нем заговорили в прессе и дали ему ощущение, будто он существует…
— Бред какой-то!
— Этого нельзя исключать. Ситуация становится неуправляемой. Полиция с ног сбилась, а префекта вот-вот удар хватит. Я даже не смог подобраться поближе к месту преступления…
— А вскрытие Жиля… что-нибудь дало?
— Ничего. Его скоро похоронят, но ждут еще нескольких членов семьи, которые живут за границей.
Рамо проверил свой телефон и с сожалением установил, что новостей нет.
— А теперь, когда я тебе рассказал все, что сам знаю, хочу снова задать свой вопрос: от кого ты услышала историю о новом бренде?
— От одного из убитых.
Похоже, что Жана-Филиппа Рамо этот ответ не удовлетворил.
23
Было невозможно покинуть Лион, не заглянув в «Кафе Федераций». Ив Ривуарон был персонажем, мимо которого пройти было невозможно, и Лора Гренадье в соответствии с ритуалом, который всегда соблюдала, решила провести свой последний лионский вечер в его логове на улице Мажор-Мартен, в двух шагах от городской ратуши. Чтобы репортаж был полным, требовалось, чтобы Пако открыл для себя это святилище «бушонства», пропитался его атмосферой, вкусами и запахами.
Прием был не совсем обычный. Ив порывисто расцеловал Лору, поинтересовался, пришла ли она к нему, чтобы набрать немножко веса, и любезно пересадил какую-то парочку, устроившуюся возле стойки, чтобы гастрономический критик занял их место на самом виду, в точке пересечения всех взглядов. Поскольку Лору трудно было этим смутить, она со смехом отдалась игре и приняла самую торжественную позу.
— Что вам подать, красавица?
— Вы, как обычно, сами решите за меня, и это наверняка будет отличный выбор.
— А для молодого человека?
Пако попросил было меню, но журналистка жестом постаралась намекнуть ему, что выбор стоит предоставить хозяину. Ривуарон уже ушел на кухню, даже не выслушав фотографа. Тем временем официантка принесла им кувшинчик моргона и графин воды.
