Не теряя времени, Ричард велел возвести над Андли крепость, которой суждено было прославиться под именем Шато-Гайяр. Ее выстроили поразительно быстро. Этот замок являл для своего времени совершеннейший образец оборонительного сооружения, в каковых более всего и выражает себя военное искусство. В то время Филипп Август опять занялся упрочением крепостных стен и иных укреплений Жизора. Шато-Гайяр явился ответом Ричарда на это, как бы символизируя безжалостность борьбы, которую вели друг против друга два государственных мужа.
Гайярский замок господствовал над устьем Сены. Он был возведен на правом берегу, в месте, которое называется Пти-Андли, на крутом склоне горы, что придавало крепости весьма впечатляющий вид. Замок защищало двойное ограждение, внутреннее кольцо которого состояло из ряда фестонов — слегка выступающих башен, которые едва не соприкасались друг с другом, создавая мертвые зоны, недосягаемые для неприятельских стрел, и удобные позиции для лучников и арбалетчиков крепости. Донжон, возвышавшийся над этим внутренним кольцом, имел вид круглой трехэтажной башни на мощном основании толщиной в четыре с половиной метра. Снаружи донжон окружали большие арки, которые служили заодно контрфорсами, образующими в совокупности галерею с навесными бойницами, позволяющими поражать осаждающих.
Практически донжон был неприступен. С той стороны, где склон скалы был не столь крут, высился контрфорс со стенами, которые были снабжены круглыми башнями. Наконец, между двумя ограждающими кольцами основного строения высеченная в скале лестница вела в помещения стражи и кладовые, своды которых опирались на дюжину громоздких четырехугольных столбов. До сих пор то, что сохранилось от этого исполинского строения, весьма впечатляет. И совсем уж поражает скорость, с которой возводилось это сооружение: строить замок начали в 1196 году, а в следующем году строительство удалось завершить. Осмотрев крепость, Ричард восторженно воскликнул: «Какая же она красотка, моя годовалая девочка!» Замок Шато-Гайяр защищал участок между Эптой и Сеной, создавая надежный рубеж, с английским замком с одной стороны и прочими замками, выстроенными или укрепленными Филиппом Августом до самого Жизора. Долина реки Сены и сам город Руан отныне были хорошо подготовлены к войне.
Тем временем, в самый разгар работ по возведению крепости, Ричард получил известие, которое должно было его как будто утешить: его недруг Леопольд Австрийский погиб, став жертвой пустячного происшествия. Он принял участие в игре, затеянной пажами его двора, которые построили снежный замок и стали осаждать его; герцог упал с лошади и сломал ногу. Из-за неправильного ухода и небрежного лечения перелом обернулся гангреной. Потребовалась ампутация, но герцог скончался еще до операции, так и не дождавшись отмены экс-коммуникации, которой он был наказан за нападение на короля-крестоносца. Для Ричарда подобное происшествие должно было выглядеть знаменательным: виновник его заточения был теперь лишен, по причине отлучения от Церкви, достойного погребения с соблюдением подобающих обрядов. Его сыну, чтобы не рисковать навлечением на себя дальнейших церковных наказаний, пришлось отпустить английских заложников, удерживавшихся до полной выплаты королевского выкупа. В итоге смерть герцога обернулась двойным освобождением: для самих заложников и для Ричарда, который мог отныне тратить все свои ресурсы на войну против Филиппа Августа. Его «сирвента», то есть воинственная песнь, еще одно поэтическое произведение, дошедшее до нас, достаточно прозрачно намекает на озабоченность короля пополнением казны, поскольку в закромах сокровищницы в Шиноне, по его словам, не было «денег ни денье». Отныне сам Ричард, как и король Франции, станет тратить все свои богатства на привлечение наемников, банд ландскнехтов, а расплата с этими войсками стремительно опустошала любой бюджет. Впрочем, один из вождей такой банды ландскнехтов, некий Меркадье, снискал некоторую респектабельность и окончил свои дни сеньором Перигора; можно вспомнить еще и пресловутого Кадока, еще одного предводителя шайки наемников, служившего у Филиппа Августа и ставшего впоследствии, когда ему был поручен надзор над крепостью Шато-Гайяр, сеньором Гайона.
1195 год был отмечен еще и голодом, вызванным плохим урожаем. Пострадали и нивы Нормандии: Ричарду пришлось вновь обращаться к Англии, которая должна была делиться пропитанием с бедствующим населением материковых владений своего монарха. Очередная встреча Ричарда с Филиппом Августом состоялась в Вернёй 8 ноября. Она закончилась ничем. Тем не менее перемирие было продлено до 13 января следующего года. Договор об этом заключили в Иссудуне, где в июле 1195 года происходили многочисленные стычки. Меркадье, разрушив пригороды, захватил город и стал укрепляться, в расчете на приход Ричарда. Как раз в это время, как было установлено недавно[57], город украсила знаменитая Белая башня. Ричарду самому пришлось отбивать атаки Филиппа на укрепление, которое называлось Шато, вплоть до начала переговоров в ноябре. В ходе этих переговоров было решено, что Иссудун — как и беррийская местность Грасэ — станет приданым принцессы, которая выйдет замуж за наследника французского престола, юного Людовика. Но ни тот, ни другой из враждовавших монархов всерьез не надеялся на мир, даже после того, как удалось более или менее договориться на этот счет в январе 1196 года в Лувье.
Вражда не замедлила возобновиться, и некоторое время спустя Филипп Август захватил Омаль и Нонанкур. Да и прокатившиеся тогда же по Бретани волнения явно были подготовлены французским королем. Бретонцы хотели восстановить свою независимость, и юный Артур, сын Джеффри Плантагенета, родившийся уже после смерти отца, высказался за короля Франции. Его мать Констанция не любила Плантагенетов, и Артур, еще не достигший совершеннолетия, рос и воспитывался отчасти при дворе Филиппа Августа. Последовала серия карательных экспедиций в Бретань. Война становилась все более ожесточенной, особенно из-за участия в ней ландскнехтов.
В ответ Ричард, во время одного из своих походов в Аквитанию, постарался примириться с Тулузским домом, с которым он часто бывал во вражде. Он унаследовал от своей матери Алиеноры, пребывавшей в то время на покое в аббатстве Фонтевро, некоторые планы в отношении правящего в Тулузе рода. Сестра Ричарда, та самая Иоанна Сицилийская, которую он несколько лет назад хотел выдать замуж за брата султана Саладина, приехала в 1193 году в Пуатье в обществе королевы Беренжеры, вместе с которой она оставила Рим и проследовала через Геную, Марсель и Сен-Жиль до границ Пуату. И вот теперь Иоанна вновь оказывается закладом в игре на договор, заключаемый с Раймоном VI Тулузским: она становится женой — пятой! — этого самого Раймона, фигуры, быть может, несколько одиозной, но теперь необходимой Ричарду для союза против Французского дома. Свадьбу сыграли в Руане в октябре 1196 года, а на следующий год, в июле 1197 года, в городе Бокере, Иоанна произвела на свет будущего Раймона VII Тулузского.
В это время к королю Англии обратились с неожиданным предложением. В сентябре 1197 года в Мессине умер император Генрих VI. Его брат Филипп Швабский поспешил заявить свои права на престол, но германские князья, наверное, уже устали от семейства Гогенштауфенов с их вечными притязаниями на Сицилию. Правда, Генрих VI оставил сына, будущего Фридриха II, но тот пока был ребенком. Надо думать, что сеньоры за Рейном сохранили яркие воспоминания о царственном узнике, который затри года до этого так великолепно отстаивал свою правоту перед имперским судом. Посему к Ричарду была направлена депутация с предложением короны Священной Римской империи.
