Роберт Лиснянский, безвестный ученый,В день кончины Пушкина, в феврале,Умер в Нью-Йорке, в больнице казенной,Не оставив плачущих на Земле.Сын расстрелянного врага народа,Убежавший от Родины и семьи,Он проматывал золотые годы,Из житейской выбившись колеи.Постоянно меняя подруг и знакомых,Делая все, что хотелось ему,Не признавал он земные законы.Возможно, именно потомуОн опроверг законы движенья,В любви и науке не в меру ретив,Впервые энергию торможеньяВ ускорение новое обратив.Роберт Лиснянский, изобретатель,Ушел неожиданно, как и жил,Жизнь свою до конца истративНа металлом не ставшие чертежи.Между райскими кущами и преисподнейОн завис, превращенный в холодный дым.Кто о нем нынче сумеет вспомнить,Кроме нескольких женщин, брошенных им?Роберт Лиснянский, непризнанный гений,Не увидит внуков своих, а жаль:В них зреют его неуемные гены,Обещая неслыханный урожай.
Расположенный рядом с Нью-Йорком штат Нью-Джерси, стоящий на правом берегу реки Хадсон, кажется тихой деревней. Когда едешь в Нью-Джерси из Бруклина, то обязательно проезжаешь по одному из самых больших и красивых мостов мира – мосту Веризано, соединяющему Бруклин со Стэйтон-Айлендом и названному так по имени одного из капитанов – первооткрывателей этих мест. С моста Веризано открывается прекрасный вид на Нью-Йорк. В 2009 году, когда мы снимали в Нью-Йорке одну из серий автобиографического фильма «Атланты держат небо», наш оператор Семен Фридлянд, попавший в США впервые, с увлечением снимал этот вид. Когда мы съехали с моста, нас остановил полицейский. Оказалось, что мост Веризано является стратегическим объектом, и снимать на нем строго воспрещается, о чем гласит надпись при въезде, на которую мы внимания не обратили. Мы пытались сделать вид, что не понимаем английского, но, на нашу беду, полицейский оказался русским и потребовал у нас камеру. «Вы что, разве не знаете, что США находятся сейчас в состоянии войны?» – строго спросил он. «Но ведь не с евреями», – возразил я. Полисмен засмеялся и вернул Фридлянду камеру.
Штат Нью-Джерси состоит из множества маленьких городков. Это уже одноэтажная или, по крайней мере, двухэтажная Америка, «спальные районы» Нью-Йорка. Здесь зелено, пустовато днем, когда все на работе, здесь тихо и спокойно, и ощущение, что находишься где-то на даче, когда выбираешься сюда из каменных нью-йоркских джунглей. В одном из таких домов в тихом городке Мотаван живут мои многолетние друзья, Андрей и Оксана Розены, у которых я обычно останавливаюсь, когда приезжаю в Нью-Йорк. Здесь я неоднократно встречался с моим старым другом Игорем Губерманом и другими приезжающими поэтами и бардами.
Мне довелось пару раз выступать в штате Нью-Джерси в комплексе оздоровления пожилых людей, который называется «Черри-Хилл» – «Вишневый холм». Это удивительное заведение, и таких в Америке немало. Утром по дороге на работу сюда привозят своих пожилых ближайших родственников, а вечером, после работы, забирают. Здесь пожилых людей обеспечивают медицинской помощью, измеряют им давление, выдают необходимые медикаменты. Но, кроме медицинского обслуживания и хорошего питания, в «Черри Хилл» существует культурная программа. В рамках этой программы состоялось и мое выступление. И все это предоставляется совершенно бесплатно, поскольку медицинская страховка покрывает все расходы. Можно только мечтать о таком социальном обеспечении для наших российских стариков. Хотелось бы надеяться, что и мы когда-нибудь до этого доживем.
Неподалеку от Нью-Джерси располагается еще один зеленый городок, который называется Фаэрлон, что на русский язык переводится как «Ясная поляна». Городок этот действительно напоминает знаменитые толстовские места в Тульской губернии, да и природа очень похожая. Здесь живут мои друзья Татьяна и Виктор Геллеры, приехавшие сюда много лет назад из Одессы.
В Америке самым неожиданным образом вспоминаются лирические истории, героини которых жили когда-то в Советском Союзе. Вспоминаю, как в 60-м году, когда я работал в моем родном Ленинграде, в Институте геологии Арктики, я весьма активно ухаживал за очень красивой девушкой, Лидой Карасиной, которая была переводчицей в нашем институте. В моем воображении она напоминала знаменитую принцессу Беренику из романа Лиона Фейхтвангера «Иудейская война». Ее походка тогда казалась мне похожей на походку, которая, если верить Фейхтвангеру, производила неизгладимое впечатление на римского императора Тита. Я прозвал Лиду – «принцесса Береника». Жила она на Малой Охте, и я на нервной почве написал лирическую песню, ей посвященную. Песня эта, переведенная на английский и иврит, стала предметом одноименного рассказа замечательной израильской писательницы Руфи Зерновой. Спустя почти полвека я совершенно неожиданно встретил Лиду Карасину в Анн-Арборе. Она уже давно не Карасина, а Кунявская, у нее внуки. А старая песня про принцессу Беренику теперь связывает времена моей далекой ленинградской молодости с нынешними американскими пейзажами.
