А может, тешит себя презрительно-смелой мыслью маршал, ее направить на коллег, которые так и стремятся вставить палки в колеса, срывая все дело?
«Что же вы, товарищ маршал, медлите? — ведет сам с собой диалог Константинов. — Эти крепкие парни вам под стать, все под два метра ростом. Таким же бравым вы были, когда молодым, чуть за тридцать, стали генерал-лейтенантом. Это когда по личному приказу товарища Сталина приняли командование десантной армией, перекрыв путь солдатам вермахта группы армий „Юг“ на Северном Кавказе.
Что же вы ждете, маршал? — Кажется, именно это читает военный министр в глазах проходящих бойцов. — Отдайте нам только приказ. И мы очистим нашу землю от тех, кто треплется о правде революции, равенстве и справедливости, а сам имеет госдачу, привилегии и ездит на черных авто… Их будем убивать, как бешеных собак, вешать… ведь от них все беды на нашу землю русскую валятся».
Эти, именно эти крамольные мысли читает маршал в пристально смотрящих на него тысячах глаз, слышит в едином биении сердец, чувствует в слаженности их дыхания.
Под маскировочной сетью несется громкое «ура!», затихающее в межгорье. «А что, ребята, поработаем?» — то ли спрашивает, то ли утверждает маршал. И в ответ тысячеголосый рев: «да-а-а-а-а», значит, поработаем.
И в эту минуту никто не был так близко к исполнению заветного желания, как маршал Советского Союза Владимир Владимирович Константинов. Хотя бы потому, что он поверил в возможность осуществления задуманного… Поверил, что богатейший ураново-алмазный юг Африки окажется в его полном распоряжении и тогда он, единолично получивший огромные средства, получит и реальную власть, чтобы расчистить себе место на советском Олимпе, силой убрав виновников несостоятельности советской системы… Уж он бы, верит маршал Константинов, восстановил справедливость, дал советским людям счастье.
После парада министр собрал совещание. Главный военный советник в Африке генерал-полковник Аркадий Давидович Равенских сделал краткий обзор событий, сложившихся на последний час; его дополнил начальник штаба генерал-полковник Дремов, затем заслушали полковника Ларичева, других руководителей управлений и отделов.
По окончании короткого совещания министр сообщил, что устал после перелета и желает отдохнуть. Принимая душ, он с удивлением ощутил запах хвои в воде и, благодушно улыбнувшись, вынырнул из-под прохладных струй. Он выпил стакан любимого молока, доставляемого в контейнерах из знаменитого орденоносного совхоза «Караваево» Костромской области; молоко прибыло с ним и в Африку.
Благодушествуя, маршал вытянул свои длинные мускулистые ноги и блаженно прикрыл глаза.
И тут его мысль встрепенулась. Он вдруг вспомнил, что увидел — здесь, в этих экзотических местах! неизвестно когда и откуда взявшегося!!! — среди прочих вояк крепкого мужчину, одетого в гражданский костюм цвета хаки, но бывшего офицером с флотским званием капитан 2 ранга. О, маршал Константинов достаточно хорошо был осведомлен, чтобы знать, кто этот человек в окружении секретаря ЦК Архимандритова. И, удивляясь своему открытию, маршал понял, с какой целью этот исполнительный офицер оказался здесь.
Военный министр рассчитывал пробыть здесь максимум сутки. Мог бы остаться и больше, но его нахождение в Африке, останься дольше, хочет он того или нет, обязательно станет известно в Западном полушарии. Что очень нежелательно.
Казалось, он рассчитал все ходы. Владимир Владимирович высоко ценил международные связи секретаря ЦК Архимандритова. Владимир Владимирович знал, что руководитель госбезопасности, ведущий корректную, деликатную войну за расширение своего влияния не только в ЦК, но и за его пределами, ведет глубоко законспирированную тайную войну и против секретаря ЦК Архимандритова. В этой войне маршал не занимает ни одну из сторон, и поэтому лелеет надежду на покровительство Архимандритова. Но маршал отдает отчет, что подобная позиция не выдерживает критики. Ибо при определенных обстоятельствах, если станут известны его планы, он останется один, как перст, наедине с врагами.
И сейчас, ободренный воинственным видом маршировавших воинов, вдохновленный тысячами горевших глаз, напряженным молчанием бойцов, принятым им за единомыслие с ним, маршал Константинов понял, что проиграл, потому что среди всей этой могучей силы находился посланник Сатаны.
И тогда он принял решение, еще не озвучив его, в преддверии решающих событий отправить сюда начальника Генштаба маршала Геннадия Григорьевича Туликова. Если что… он заменит его самого… в соответствии с утвержденным в Генштабе планом и подразумевающимися задачами… Мысли маршала набирают обороты. Он спешит предпринять важные шаги, но не наделать в спешке глупостей, которыми выдаст себя. Приняв решение, он приказал адъютанту вызвать генерала для особых поручений, отдав тому приказ направить в Москву шифровку о вылете в Анголу начальника Генштаба. После чего маршал поручил ему немедленно отыскать капитана 2-го ранга Ивана Михайловича Румянцова для беседы.
Вошедший, невзирая на то, что был в гражданской одежде, по-военному представился, доложив о прибытии. Маршал поднялся и протянул руку. Иван почувствовал крепость протянутой руки и как в его ладонь уперся скрюченный, не разгибавшийся после давней травмы палец. Маршал сказал без обиняков, обращаясь к офицеру на «ты»:
— Я знаю, зачем тебя прислал сюда Архимандритов.
Его пристальный взгляд пронзал кавторанга; оба хорошо уяснили, что понимают друг друга без слов, что оба уважают друг друга и сожалеют о том, что им предстоит…
— Но ты не можешь не понимать, — не дрогнув ни единым мускулом, продолжил Владимир Владимирович Константинов, — что я столько лет смотрел смерти в глаза и продолжаю смотреть, сколько служу в армии. Да и не молод я уже, почти семь десятков отмахал. Если такой ты смелый, — маршал сделал движение рукой в сторону небольшого ящика и, достав, протянул Румянцову 20-зарядный автоматический пистолет Стечкина, — ты знаешь, там достаточно патронов… Испытай судьбу.
Конечно же, их встреча в Анголе не была случайной. Архимандритов, прекрасно осведомленный о замыслах министра обороны, только отслеживал его действия и перемещения. То, что тот делал, ему было даже на руку. Ведь главное для него в этой операции — показать свою глобального масштаба личную мощь соратникам по международному бизнесу, процветающим на другом конце света. Единственное, чего бы никогда не удалось Константинову, — это отдать решающий приказ… И чтобы этого не произошло, вслед за ним в Анголу (вернее, чуть ранее) был направлен доверенный референт Румянцов, получивший приказ убрать маршала Константинова, если… И вот в этом «если», слабом аргументе для того, чтоб не выполнить подобный приказ и самому не поплатиться жизнью, и остался спасительный шанс для приговоренного.
Румянцов стоял перед маршалом навытяжку. Он был немного ниже его и, улыбнувшись, также не дрогнув ни мускулом, ни веком, спокойно и уверенно произнес:
— Товарищ маршал Советского Союза, я без нужды оружие не вынимаю, а без славы не возвращаю обратно. Я не сделаю этого, даже если это будет стоить мне жизни.
