Взгляд Эванджелины стал мрачным и гневным. Он не понимает, какое оскорбление ей наносит.
– Мне не нужны ваши деньги! – Она медленно встала и прижалась спиной к каминной полке. – Зачем вы это делаете? Чтобы заставить понять, чего вы от меня хотите? Именно столько вы платите своим любовницам?
Это оскорбление чуть не заставило герцога потерять голову. Что эта дрянь о нем думает? Что он бабник и что ему от нее нужно только тело? Да, он желает ее. Желает придушить.
– Увы, мадам, вы ошиблись. Я плачу своим любовницам за красоту, обаяние и искусство. Находясь рядом со мной, вы демонстрируете только первое из трех качеств, а иногда и намеки на второе. Мадам, позвольте мне выразиться яснее, ибо я вижу, что вам не терпится перейти к новым оскорблениям. Эванджелина, клянусь: либо вы примете эти пятьдесят фунтов, либо я задеру вам юбку и высеку!
Она шагнула к Ричарду, сжав кулаки.
– Значит, у меня есть красота и намеки на обаяние, да? Я вижу, мозгов вашим любовницам не требуется. Еще бы, ведь это не мужчины! Ваши любовницы только и умеют, что падать в обморок и ворковать, а вам это нравится. Я права?
Ричард не мог отвести от нее глаз.
– Возможно, – наконец сказал он. – Но есть еще кое-что. Вы забыли упомянуть искусство. Это понятие не ограничивается обмороками и воркованием. Хотя вы были замужем за вашим божественным Андре, это ничему вас не научило. Мадам, ваш Андре был болваном, а вы слишком глупой, чтобы понять это. Короче говоря, я имею дело с тупицей.
Эванджелина стала искать, чем бы швырнуть в него. На глаза попался альбом гравюр. Она наклонилась и метнула альбом в герцога. Тот легко поймал его одной рукой.
– Это альбом моей бабушки. Я попросил бы бережнее обращаться с моей собственностью.
– Я не ваша служанка! А вы мне не хозяин! Вы не можете мне приказывать. Прошу прощения за то, что чуть не порвала альбом вашей бабушки. Этого больше не повторится.
– Я мог бы приказать вам, но сомневаюсь, что от этого будет прок.
– С вами говорить – что решетом воду черпать. Послушайте меня, милорд. Возьмите назад свои оскорбительные слова, свои деньги и убирайтесь к дьяволу!
В то же мгновение он оказался рядом, схватил ее и притянул к себе.
– Черт побери, мадам, а теперь закройте рот и выслушайте меня! Вы ведете себя как базарная торговка. Что бы я ни сказал, вы всегда толкуете это в самом дурном смысле. Если иногда я разговариваю с вами слишком властно, то только потому, что вы упираетесь всеми четырьмя копытами и затыкаете уши. Другого обращения вы не заслуживаете. Если вы считаете, что это оскорбляет вашу гордость, я начну сомневаться в ваших умственных способностях.
Эванджелина поняла, что он не имел в виду ничего обидного. Герцог просто считает ее слишком гордой. Он ничего не понимает. Ричард несказанно удивился, когда она уткнулась лицом в его плечо и глухо сказала:
– Извините… Скажите то, что хотели. Я больше не буду набрасываться на вас.
Герцог привлек ее к себе, погладил по спине и поцеловал в макушку.
– Разве вы не понимаете? Я хочу, чтобы у пас были собственные деньги. Хочу, чтобы вы могли купить то, что доставит вам удовольствие, а с пустыми карманами это невозможно. Только II всего. Я хочу, чтобы вы были счастливы. – Почувствовав, что ее спина напряглась, Ричард снова поцеловал ее и тихо сказал: – Вас гнетет что-то еще, правда? Кроме того, что вы сторонитесь меня и находитесь в разладе с собой. Что его? Позвольте помочь вам. Знаете, я сделаю это с радостью. – Герцог ждал, не сомневаясь в своей правоте и желая услышать правду. Но через несколько мгновений стало ясно, что она ничего не скажет. Обидно, черт побери. Очень обидно. – Это как-то связано с вашей боязнью за меня? Что вы хотели этим сказать?
– Ровным счетом ничего, милорд, – ответила она. – Я уже как-то говорила вам, что не люблю Лондон. Мне здесь не по себе. Только и всего.
– Вы вольны оставить город в любой момент. Только скажите мне, когда захотите вернуться в Чесли.
Дура… Боже, какая она дура! Эванджелина была уверена, что герцог видит ее замешательство. Эджертон не дал ей новых инструкций и не сказал, когда она может уехать. Чтобы ответить герцогу, нужно сначала увидеться с сэром Джоном. Она покачала головой и прошептала:
– Да, я скажу вам, милорд.
– Я хочу, чтобы вы доверяли мне, – промолвил Ричард. Она не ответила. – Ну что ж, возможно, вскоре вы передумаете. А теперь позвольте пригласить вас на бал-маскарад, который состоится сегодня вечером у Сандерсонов.
– Но у меня нет… – Тут она покачала головой и даже слегка улыбнулась. – Теперь понимаю. Несчастные пятьдесят фунтов. Ваша мать. Моя гордость. – Она вздохнула. – Вы прибегли к благородному обману, милорд. И если бы мне не захотелось задушить вас, наверняка преуспели бы. Но теперь у меня есть собственные деньги. Больше мне от вас ничего не нужно. Вы согласны с этим?
– Вы сами заставили меня пойти на это… Я хотел бы видеть вас в алом домино и алой маске. Что вы об этом думаете?
– В алом цвете есть что-то порочное. Мне это нравится.
– А мне тем более.
Глава 30
– К несчастью, бал-маскарад располагает людей к раскованности и отсутствию осторожности. Иными словами, мужчины и женщины забывают о хороших манерах и ведут себя так, словно завтра наступит конец света. Поэтому как бы ни повернулось дело, не вздумайте отойти от меня или моей матери.
Карета слегка покачивалась на булыжной мостовой. Ярко сияла луна, и света, проникавшего в окна, было достаточно, чтобы пассажиры ясно видели друг друга.
Марианне-Клотильде хотелось, чтобы в карсте было темнее. Эта неслыханная проповедь заставляла ее давиться от смеха. Она отвернулась в сторону и стала ждать ответа Эванджелины. Тот последовал незамедлительно.
– Милорд, ваша торжественная речь о том, кик я должна себя вести, совершенно неуместна. Я не девочка. Да, я молода, но уже успела побывать замужем и знаю, что можно, а чего нельзя. У меня есть голова на плечах, и хорошим манерам я тоже обучена. А теперь оставьте Меня в покое. Оставьте свои ханжеские советы при себе.
Марианна-Клотильда фыркнула. Слава Богу, никто из них ничего не услышал.
– В чем-чем, а в ханжестве меня трудно заподозрить! – как и следовало ожидать, разозлился герцог. – Вы никогда не были в Лондоне. Это мои джунгли. Здесь я царь и бог. Я знаю все правила и кровожадные привычки местных животных. Вы в этом ничего не понимаете. Поэтому будете делать то, что вам велят! Я не хочу, чтобы вы опозорились в глазах моих друзей. Вы будете вести себя паинькой, а потому вцепитесь в меня как клещ. Не смейте отходить ни на шаг! Я буду охранять вас, следить, чтобы вы не наделали глупостей, и не дам вам попасть в неприятную ситуацию. Например, подвергнуться приставаниям какого-нибудь похотливого юнца или пьяного мужлана, которые захотят приласкать вас… или сделать что-нибудь похуже.
