Домик был залит солнцем. Мари задернула занавески, словно отгораживая комнату от остального мира. Шанталь, чувствующая себя здесь как гостья, присела на диван.
Мари принесла на стол сыр, масло, хлеб, поставила кувшинчик со сливками, а через некоторое время и кофейник со свежесваренным кофе.
Александр поймал себя на мысли, что тут не нужно надевать на себя маску, и понадеялся на то, что здешняя простота нравов поможет сблизиться всем четверым.
Не так давно настал момент, когда он понял, что его стремление защититься от любви и судьбы жалко и бесполезно, что оно, это стремление, разрушает ту самую внутреннюю систему ценностей, какую должен беречь человек. И тогда он поехал к Шанталь, и она его приняла, и дала понять, что примет его всегда, что бы ни случилось, и будет рада, и станет ждать.
— Долго ли вы собираетесь здесь пробыть? — спросил Александр Кристиана и Мари, когда они все вместе сидели за столом.
— До конца лета точно, а дальше… — Кристиан бросил взгляд на Мари: — Не знаю.
— Дело в том, что я не отказался участвовать в выборах в Национальное собрание и в связи с этим собираюсь открыть и финансировать собственную газету.
— Это можно рассматривать как предложение?
— Да.
— Я подумаю. А сейчас я хочу сообщить вам о своих ближайших планах. Хорошо, что вы, — сперва Кристиан посмотрел на мать, потом на Александра, — приехали, потому что завтра я намерен пойти к родителям Мари и попросить ее руки.
Александр улыбнулся:
— Что ж, в таком случае надеюсь, мой подарок придется весьма кстати.
Он вынул бархатную коробочку и открыл ее. Внутри были золотые кольца. Мари замерла, завороженная сиянием двух огней. И прошептала:
— Спасибо.
Кристиан и Шанталь ничего не сказали. Первый — из-за не слишком приятного удивления, а вторая — потому, что, хотя искренне желала своему сыну счастья, втайне мечтала о том, чтобы такое кольцо Александр подарил именно ей.
Они отправились к родителям Мари ранним утром. Трава под ногами поблескивала в солнечных лучах, а небо над головой сияло мягкой голубизной.
Женщины постарались принарядиться, сделали прически. Александр продолжал присматриваться к Мари. Должно быть, прежде ее переполняла бьющая через край жизненная сила. Она чувствовалась в ней и сейчас, просто ушла внутрь, затаилась, слегка угасла. Эта женщина не выживет одна. С ней рядом должен быть тот, кто поддержит ее, утешит, поймет. Его тронула искренняя, почти детская радость Мари. И то, что, увидев кольца, она почти не смутилась. Наверное, она все-таки будет со временем счастлива.
Девушка заметно нервничала, тогда как Кристиан выглядел холодным, едва ли не равнодушным. Александр понял: молодой человек не желал выставлять напоказ свое счастье, не хотел, чтобы в нем принимали участие другие. Он желал спрятать его и хранить, подобно тому, как раковина на глубине океанского дна хранит в себе драгоценную жемчужину.
Люси… Совсем недавно он решил расстаться с нею — таков был первый порыв. Но вскоре Александр понял, что, если свет любви погаснет, в его жизни не останется ничего. Лишь холодный, темный мир без малейших проблесков счастья.
Александр ускорил шаг и нагнал Мари. Теперь Кристиан и Шанталь шли позади них.
— Здесь хорошо, — сказал он, оглядываясь вокруг, — в таких краях начинаешь чувствовать, как тело, душа и сознание сливаются в единое целое. Наверное, именно это и зовется гармонией. — Мари смотрела на него, ничего не говоря, и тогда он продолжил: — Вы так естественно смотритесь на фоне всего этого… Вы здесь своя, почти своя.
— Вы что-то обо мне знаете? — с едва заметной тревогой спросила Мари.
— Почти ничего.
— А о Кристиане?
— Тоже. Кроме разве того, что он вас любит. Эго чувствуется. А что касается остального… Когда ты здесь, то не хочется ни о чем знать, не хочется думать о том, что обрел и что потерял. Разве не так?
— Для меня — не так.
— Я постараюсь помочь вам, чем смогу, — заметил он.
И Мари ответила:
— Сейчас для меня уже не имеет значения мнение родителей. Когда-то это было похоже на гранитную стену, но стена разрушилась под влиянием времени.
— Нет, — возразил Александр, — это важно. Вы поймете, что я прав, когда сами начнете воспитывать детей.
— А у вас есть дети? — Она не хотела задавать этот вопрос, он был слишком болезненным для нее самой, и все-таки не сдержалась.
— Мне сложно ответить. Даже если и есть, то они выросли без меня. Так мои ли они теперь?
Наконец они подошли к дому родителей Мари. Кристиан взял девушку за руку, и ей почудилось, будто она чувствует прикосновение судьбы. То была сладкая тяжесть, нечто совсем не похожее на незаметно наползающие воспоминания о прошлом, порою напоминающие холодных змей, обвившихся вокруг ног и не дающих идти вперед.
Мать и отец Мари постарели. Но в обстановке домика кое-что изменилось: появилась новая мебель, хорошая посуда. Все хозяйственные постройки — в идеальном порядке. Надо полагать, то была заслуга Эжена и Корали.
Мари остановилась на пороге и молчала. Кристиан и Шанталь тоже. Жанна Мелен комкала в руках фартук. Клод стоял, как та самая гранитная стена, о которой говорила Мари.
Александр выступил вперед и с достоинством произнес:
— Я, граф де Монтуа, принимаю некоторое участие в судьбе этих молодых людей. И я прошу у вас руки этой женщины для этого мужчины.
Чтобы оценить размеры пропасти, отделяющей его от стоящего перед ним человека, Клоду понадобилась ровно одна секунда.
— Вы говорите о моей дочери?
Мари вздрогнула.
— Да, именно о вашей дочери, — ответил Александр.
— Я давно дал ей свободу, вернее, она выбрала ее сама. Пусть выходит за кого хочет, — сказал Клод.
— И все же ей необходимо ваше родительское благословение, — заметил Александр.
Клод нахмурился.
— Благословение дам, а приданое — нет, — ворчливо произнес он.
— Полагаю, этим молодым людям не нужно друг от друга ничего, кроме верности и любви, — улыбнувшись, мягко промолвил Александр.
Они пробыли у родителей Мари до вечера. Клод держался несколько натянуто в обществе Александра, Кристиана и Шанталь. Жанна Мелен, обнимая Мари, тихо и ласково задавала вопросы. Когда Мари поняла, что Корали забрала Талассу домой, у нее отлегло от сердца.
— Мы поживем здесь еще немного, а после свадьбы уедем обратно в Париж, — сказала Мари, обнародуя свое решение.
— Но ты вернешься? — робко спросила мать.
— Да, хотя, думаю, это случится не очень скоро.
На обратном пути Мари шепнула Кристиану:
