Сара долго сидела, не в состоянии пошевелиться. Первой возникла мысль: «Она сошла с ума, как "папа… Белая горячка. Алкоголь разрушил мозг, этого следовало ожидать».
А потом кровь отлила от лица, и она похолодела.
— Ничего нельзя доказать, — шептала Сесилия. — Шахта обвалилась два года тому назад. Гигантский кратер поглотил здания, дороги. Если ты хочешь на меня донести, то убедить полицию будет трудно.
«Она разговаривает со мной как с врагом», — подумала Сара. Она хотела найти добрые слова, но что можно было сказать после таких признаний?
Она посмотрела на мать. Из глаз Сесилии катились слезы.
«Она сошла с ума, — решила Сара. — Придумала эту историю, чтобы остаться одной в своем обветшавшем доме, чтобы смотреть в окно, пока папа лежит в больнице. Это бред, в котором она освобождается от ненависти к Тимми. Плод ее воображения. Она никогда не могла бы так сделать».
«По крайней мере ты должна выбрать, во что тебе верить, — шептал ей внутренний голос. — Это единственно приемлемое решение… Ты сама знаешь».
Из кухни несло сгоревшим кофе, забытым на плите. Сара очнулась.
— Нет, — ответила Сесилия, — у меня есть коробочка с заменителем там, в буфете.
Глава 42
На следующий день Сара отправилась к Рендалу Пуфси, доктору, лечившему раньше их семью. Это был чернокожий лет шестидесяти, кабинет которого находился на другой стороне улицы. В счастливые времена Сесилия Девон никогда не обращалась к врачам-афроамериканцам. Инициатива принадлежала ее мужу, когда тот был еще в своем уме и искренне пытался адаптироваться на новом месте. Сара сама пользовалась услугами Пуфси во время болезни Тимми в течение тех трех лет, которые жила с родителями.
Устроившись напротив доктора, она изложила причину своего визита:
— Рендал, я думаю, что моя мать теряет рассудок. Я ее не видела три года, но вчерашний странный разговор меня очень обеспокоил.
Пуфси поморщился. Он сильно растолстел с того времени, когда Сара видела его в последний раз.
— Это ни для кого не секрет, — вздохнул он, — ведь миссис Девон пьет. Иногда я сам вижу, как она, пошатываясь, ходит по саду со стаканом в руке. Явных странностей еще нет, но они не за горами. Я не знаю еще, в каком состоянии ее печень. Вы не в курсе, у нее есть галлюцинации?
— Не знаю… но то, что она вчера рассказывала, было похоже на безумие.
— Она очень одинока. Ваш отец неизлечимо болен. Я слежу за развитием его болезни и знаю, что говорю. Стыд, потеря привычной среды, чувство, что он скатился по социальной лестнице… Он не смог этого перенести и замкнулся в себе. А Сесилия никогда не обращалась ко мне за консультацией. Может быть, вы поживете с матерью какое-то время? Очень важно, чтобы с ней кто-то был рядом. Попробуйте уговорить ее отказаться от алкоголя. Если начнется белая горячка, то придется сделать дезинтоксикацию. Держите меня в курсе…
Сара вышла из кабинета врача, так и не получив того, за чем приходила. Ее одолевали противоречивые чувства. Страх, но в то же время и тайное облегчение. Ужас услышать правду во всей неприкрытой жестокости и…
И облегчение узнать, что пыткам ожидания пришел конец. Тимми не вернется.
Сара стыдилась своих мыслей, но сочла их нормальными. Люди, которые ухаживают за дорогим им существом в течение долгой неизлечимой болезни, испытывают настоящее облегчение, когда наступает неизбежный конец. Это знают все психологи.
Сара взяла машину матери и кое-как поехала. Ехать долго с ногой в гипсе не получилось. Заехала к своему агенту, который предоставил в ее распоряжение кабинет и компьютер, чтобы она могла приступить к работе над сценарием для телевидения. Признания Сесилии не выходили у Сары из головы. То она считала их абсурдом, невероятным бредом, то поражалась множеству подробностей, описаниям, точности мотивации. Сесилия все это придумала… или на самом деле похитила Тимми?
«Она вполне могла придумать эту историю после перенесенного удара, — думала Сара. — Детали, которые она использовала, были напечатаны в газетах. А то, чего не знала пресса, рассказывала ей я во время наших встреч после похищения. Кроме того, обрушилась шахта. И теперь ничего доказать нельзя. К тому же она прекрасно знала, что я не сообщу в полицию. Она ничем не рисковала».
Бред, да… Бред в результате одиночества, расстройство чувств. Фантастические видения.
Может быть… или нет.
«Я никогда не узнаю, — размышляла молодая женщина, покидая кабинет. — В конце концов, можно использовать хитрость Сесилии, чтобы начать новую жизнь… Она придумала это преступление, чтобы освободить меня от ожидания, на которое я себя добровольно обрекла в течение четырех лет. Она надеялась, что этот шок заставит меня перевернуть страницу окончательно, вылезти из ямы и начать действовать».
Все стало возможным. Можно было выбирать между несколькими решениями: бред, убийство или материнская хитрость…
Она могла продолжать ждать возвращения Тимми, лелея надежду, что однажды спустя несколько лет сын вернется и постучит в дверь. Могла поверить в его смерть и снова начать жить. Вернуться на исходные позиции и бросить игральные кости, чтобы выиграть…
Ей самой предстояло все решить.
И это было очень непросто.
Переступив порог ресторана, Сара почувствовала себя плохо и потеряла сознание. Очнулась она в отделении «скорой помощи» близлежащей больницы.
— Ничего серьезного, — объявил ей врач. — В вашем положении такое бывает.
— В каком положении? — спросила Сара.
— Вы беременны, — ответил тот, — разве вы этого не знали?
Сара тут же вспомнила короткую ночь любви в объятиях Джейми. Там, в бунгало, окруженном оградой. Она снова ждала ребенка от того же мужчины. Круг замкнулся.
Определенным образом Тимми вернулся.
Сесилия его тоже будет ненавидеть?
