На рассвете из тумана беззвучно возникла Аймани, совершенно вымокшая и счастливая.
— Мне удалось убить Джуру и забрать ключ, — шепнула она в ухо Мажита.
— Как ты это сделала? — встрепенулся Фёдор. — Разве Йовта не отобрал у тебя оружие?
— Подобрала с земли камень, — просто ответила она. — Потом подобрала и кинжал, но Джура в это время уже был мёртв. Там сейчас много мертвецов... Гюзель пала, Мажит. Не надейся снова увидеть её живой. Но это не важно. Пусть они убивают друг друга, а нам надо довершить свои дела.
Она точным движением рассекла петлю аркана. Цепи колодок, глухо звякнув, упали в мокрую траву. Фёдор растирал распухшие запястья, прикасался к ранам на шее, оставленным злой верёвкой. Мажит уже лез на дерево за Волчком.
Аймани протянула ему чёрные лаковые ножны. Вот она, знакомая лента и кисть черно-бурой расцветки, вот она, отметина на рукояти клинка — дедовское клеймо. Даже ремень портупеи уцелел.
— Митрофания, родная, — прошептал Фёдор, — вернулась к мне...
Он перекинул через плечо ремень портупеи.
— Я забрала её у Йовты, — просто сказала Аймани. — А теперь — ступайте. Вокруг война и чума. Надо торопиться...
Фёдор схватил её, что есть мочи сжал в объятиях, принялся целовать мокрые волосы и щёки. Мажит тихо посмеивался, глядя на них с ветвей клёна.
— Скажи мне, кто ты... друг или недруг? Зачем мучаешь? — шептал он.
— Пока мучаешься и радуешься — ты жив, — отвечала она, мягко отстраняясь. — Я хочу, чтобы ты жил. В этом мой долг.
— Если собралась предать — так и скажи. А может, уже предала? Тогда я... тогда...
— Что?
Фёдор выпустил её из объятий, снова опустился на траву.
— Тогда я прощу тебя, — проговорил он глухо.
Она опустилась на колени. Заглядывая в его лицо, говорила быстро, путая слова нахчийской и русской речи:
— Воинство Йовты грабит селения в округе. Грабит мертвецов в чумных аулах, грабит проезжих странников. Йовта ослушался своего господина — хана Кюри, не встал на перевале, который вы называете Крестовым, не преградил дорогу русским к Грозной крепости. К Грозной из Кахетинского царства[26] идёт русское войско. К Грозной из Кюри[27] идёт войско хана. Там будет сражение. Об этом известно Йовте. Йовта боится Ярмула, которого предал. Йовта боится хана Кюри, которого предал. Йовта должен мне жизнь, но он предаст и меня, убьёт. Идите в крепость, забирайте княжескую дочь, бегите к Грозной. Там нет чумы, там есть защита.
— А ты?
— Я останусь под стенами. Должна дождаться Гасана, он пленник. Его ведут к Коби с обозом награбленного добра. Товарищи Йовты поймали за хвост саму чуму и тащат её сюда, в Коби. Я должна Гасану жизнь. Надо вернуть долг.
— А русская часть? Та, что палила из пушек.
— Они мертвы.
— Йовта убил всех?!
— Часть убил Йовта, часть унесла чума. Выжили немногие, но лучше б и им умереть...
Аймани устало провела по лицу ладонью.
— Чума... чума… — твердила она — Чума стоит под стенами Коби. Ты должен торопиться...
Внезапно она дотронулась пальцами до его щеки. Фёдор поднял голову, посмотрел ей в лицо. Что это, струи дождя текут по её щекам, или то слёзы льются из синих очей отважной воительницы? Фёдор улыбнулся.
— Таскаясь вослед тебе по этим Богом забытым горам, мечтал я непрестанно хоть единый раз узреть, как ты волнуешься иль плачешь... И вот на тебе, узрел! Стало быть, нынче и помереть не грех.
— Ты должен жить, — упрямо ответила она.
Аймани вскочила, утирая рукавом предательские слёзы.
— Эй, Мажит! — голос её всё ещё дрожал. — Поторопись, брат. Надо добраться до стены, пока не рассеялся туман.
* * *
Они шли гуськом, петляя между стволами деревьев. Один раз туману удалось обмануть Аймани, сбить с пути. Она присела на корточки, надвинула на лоб мокрый башлык, задумалась.
— Под стеной есть лаз, — зашептал Мажит. — Сестра отведёт нас к нему. Я тоже знаю, где он, но мне дороги не найти в таком тумане.
— А не прибьют ли нас там, за стеной? Не сочтут ли лазутчиками Йовты?
— Оча, старый воевода и ближайший друг Абубакара, дружил с моим дедом...
— Эх, каких только друзей не было у твоего деда! Почитай со всем Кавказом породнилися!
— Не оскорбляй мой род, Педар-ага!..
— Да что ж я такого сказал, грамотей? Коли этот Оча тебя признает, значит, уцелеют наши головушки, можно надеяться...
— Пойдём, — скомандовала Аймани. — Я увидела дорогу.
Они вновь пустились в плаванье сквозь белый сумрак. Не сделали и пары дюжин шагов, как из тумана проступили, покрытые изумрудными пятнами мха, камни крепостной стены. Двинулись вдоль неё. Ещё полсотни шагов — и земля ушла из-под ног. Фёдор от неожиданности потерял равновесие и свалился на дно неглубокого овражка. Аймани скрылась из вида, лишь Мажит рядом с ним кряхтя потирал ушибленный бок.
— Идите сюда! — услышали он её тихий зов.
Пошли на голос. Ещё десяток шагов — и белёсый сумрак вокруг них сменился непроглядным мраком.
— Береги голову, Педар-ага, — проговорил Мажит. — Тут низкий потолок.
И впереди и позади себя казак слышал тихие шаги. Они снова шли вереницей, но теперь их путь пролегал по узкому и низкому тоннелю. Время от времени Фёдор касался рукой влажной кладки. Где-то неподалёку журчала вода. Вдруг он почувствовал, что Аймани, шедшая впереди него, остановилась. Ещё мгновение — и в непроглядном мраке затрепетал огонёк. Свеча! Аймани зажгла свечу.
— Обойди меня... — велела она. — Вот так. Теперь расстанемся. Вы пойдёте внутрь крепости, я останусь снаружи.
Она замолчала, дожидаясь, когда Мажит проберётся мимо них по узкому проходу. Наконец, когда шаги грамотея проглотила темнота, заговорила снова:
— Запомни: тебе надо торопиться. Если чума ещё не проникла за стены Коби, значит, скоро она будет там.
Свеча в руке Аймани горела на удивление ровно. Одинаковые жёлтые огоньки блистали в её потемневших глазах.
— Забирай княжну и беги... Беги к Грозной... беги из этих мест...
— Я о Соколике хочу просить, — Фёдор с мольбой смотрел на неё. — Жалко коня... уж так я к нему привык... с юных годов он со мной... Ты позаботься уж, коли выдастся случай, а? А если уж он сгинул, тогда...
Она смотрела на него в упор. Взгляд её снова сделался сосредоточенным.
