— Мы не справимся! — прокричал Сергей. — Осталась всего пара метров!
За фосфоресцирующей стеной их ждали. Все группы были стянуты к проходу. Петровский постоянно висел на связи.
— Вепрь здесь! — наконец, объявил он. — Сейчас попробуем снять поле!
— Держаться! — зарычал Гарин, опрокидывая в грязь очередное истлевшее тело. Его нож привычно вошел с хрустом в пустую глазницу. — Вепрь здесь!
Он на мгновение обернулся, смахивая пот рукавом. По полю скользнуло нечто яркое, солнечное. Вспышка света несколько секунд продержалась в воздухе и растворилась без следа.
— Что?! — закричал он в микрофон.
— Пытаемся, — отозвался Петровский.
— Нас не хватит надолго!
— Я знаю.
Тянущиеся вперед костлявые руки. По пальцам, по пальцам! Кто-то хватает за плечо. Туда, туда!
— Виктор! — закричал Сергей. — Помоги!
Он поднял залитые потом глаза.
Они прорвались с одной стороны. Они добрались до Геннадия и теперь волокли его, дымясь под струями водометов. Маг кричал и отчаянно сопротивлялся.
Гарин прыгнул вперед, сбивая ближайших. Глаза — отлично! Нож дымился от попавшей кислоты. Грудь — удар. В голову, его, в голову.
— Спасибо, — прохрипел Геннадий.
— Сочтемся! Ну, что Тарас?!
— Не выходит.
— ЧТО?!
— Не получается! — повторил Петровский. — Пробуем снова.
Конец, понял Гарин. Все. Так мы и останемся здесь, отделенные от помощи и жизни тонкой упругой стеной. Как глупо… Как обидно… Как…
2
— Ты что делаешь?! — прокричал Виктор. — Наташа!
Девушка, словно в забытьи, отстегнула ранец водомета. Через мгновение он полетел в грязь вместе со стволом.
— Очнись!
Девушка шагнула вперед, вытягивая руки, словно сомнамбула. Маленькая, тонкая, стройная, в порванном, заляпанном грязью платье. Такая неуместная посреди рукотворного кладбищенского кошмара.
— Наташа! — Гарин стиснул нож.
Что будет, лихорадочно заметались его мысли. Она с нами или против? Что происходит?
Ее руки ответили на его вопросы. Вернее пальцы. Вокруг них зазмеился горячий воздух.
— Ложись! — успел прокричать Виктор, падая лицом в грязь.
Над ним пронеслась обжигающая волна. Грязь вокруг закурилась, спекаясь и лопаясь. Новая волна, еще и еще. Он приподнял голову и увидел, как Наташа идет вперед, вытянув руки. Ее глаза были закрыты, а вокруг неподвижного спокойного лица, словно нимб, переливалось лиловое сияние.
— Наташа! — закричал он.
Девушка остановилась и, пошатнувшись, упала в грязь.
Виктору показалось на мгновение, что он оглох. Вокруг стало неестественно тихо, только где-то совсем рядом потрескивало пламя. Гудение водометов стихло один за другим.
Виктор перевернулся и сел.
Мертвецов не было. Вокруг на сколько хватал глаз расстилалось поблескивающее спекшееся поле. На нем валялись горящие фрагменты мертвых тел, какие-то ветви, тлеющие ограды.
Выбрались, только и смог подумать он, вытирая лицо. Что-то запело у него внутри. Мы снова живы! Снова! Живы! И сейчас же на него навалилась неимоверная усталость.
Гарин поправил съехавшую к подбородку гарнитуру.
— Можете не спешить, — еле ворочая языком, произнес он. — Вроде бы отбились.
Эпилог
На окраине кладбища Андрей попросил остановить машину.
— Куда вы? — спросил водитель Роман. — Ранее утро, как вы добираться будете?
— Останови, — кивнул Тарас. — Он знает, что делает.
Джип прижался к обочине.
— Я не знаю, что и как будет, Тарас Васильевич, — сказал Андрей, открывая дверь. — У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность. Надеюсь, Максим выздоровеет.
— Он выздоровеет, — твердо ответил Петровский.
Он молча смотрел, как Андрей помогает Наташе выбраться из машины.
— Завтра мы ждем вас в офисе, — сказал Тополев Андрею. — До свидания, Наташа.
Она кивнула ему, и посмотрела на Петровского.
Страх и непонимание светилось в ее взгляде.
Кто я, откуда? Что произошло сегодня ночью на самом деле? Как все мы остались в живых?
Сколько же любви потребуется, чтобы растопить лед в ее глазах, — подумал Тарас. — Сколько веры, терпения и любви, чтобы превратить ее в нормального человека.
Он выбрался из машины следом за ребятами.
— Здесь, рядом, остановка, — махнул Петровский рукой. — Автобусы уже начали ходить.
Прекрасное зимнее утро.
Солнце, снег, поскрипывающий под ногами. Уснувшие до весны деревья. Тишина и чириканье редких птиц.
— Я знаю, Тарас Васильевич, — кивнул Андрей, протягивая руку. — Вы не волнуйтесь, мы справимся. И еще раз, спасибо.
Рукопожатие его оказалось крепким и решительным.
— До завтра, — кивнул Петровский.
Он смотрел, как они уходят, думая о том, что иногда Пигмалионы ошибаются. Ты создал существо и подарил ему жизнь. А дальше оно идет своей дорогой.
Сзади взвизгнул тормозами джип Гарина.
— Что случилось, Тара? — вылезая из машины, спросил он. — Ты отпустил их?
— А ты бы что сделал?
— Я уже все сделал там, на кладбище, — ответил Виктор, подходя. — Что я еще могу?…
Петровский молча полез за фляжкой.
Отвернул пробку, сделал глоток, протянул ее Гарину.
Странное успокоение разливалось внутри.
— Мне звонил Немченко, — сказал Петровский. — Они нашли дом Тензора. Из восемнадцати воскрешенных они обезвредили шестерых.
— Дочь нашли?
— Нет, — покачал головой Тарас. — Ответь мне как? Как вам удалось выбраться?
— Это она, — произнес Гарин, глядя вслед «молодоженам». — Это она, Наталья. Я, если честно, уже со всем попрощался, когда мертвяки полезли со всех сторон. Было жутко и, знаешь, страшно. И когда она вышла вперед, подняла руки… Маленькая, тоненькая, в своем белом платьице, господи, посреди всего этого кошмара… И когда вся эта мерзость начала пятиться… Я ведь чуть ее не убил, Тара… Я был уверен, что сейчас-то и начнется настоящее шоу…
— Она больше не человек, — задумчиво кивнул Петровский.
— Но кто?
— А кто я?
— Ну, знаешь ли…
Петровский глубоко вдохнул морозный прекрасный воздух.
— Тензор дал ей часть своей силы, — сказал он. — Теперь она стала повелительницей тьмы. Той, из которой Тензор ее вытащил.
