Уиллу нестерпимо было смотреть на отцовскую записную книжку в руках Лайла.
№ 30: ПОРОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ОБЩЕНИЯ С ХАМОМ – УДАРИТЬ ПЕРВЫМ. СИЛЬНО.
– Это личная собственность, – сказал Уилл и подошел к Лайлу. – Мне плевать, что написано в твоей треклятой брошюрке с правилами. Когда ты в следующий раз решишь привести сюда все свое гестапо, захвати ордер, подписанный судьей. Потому что если ты еще хоть раз явишься сюда без ордера, я достану свой томик Конституции и врежу им тебе по зубам.
Лайл и трое его приспешников замерли. Уилл вырвал блокнот из рук Лайла. Лайл побледнел, его щеки покрылись багровыми пятнами.
Дейв соскочил с подоконника и принялся весело подпрыгивать на месте.
– С ним нельзя так говорить, – сказал Тодд, встав между Лайлом и Уиллом.
– В чем ты хорош, Тодд? – спросил Уилл.
– Не понял?
– Каков твой самый большой талант в жизни? То есть кроме «приходить вторым» и «получить по наследству»?
Глаза у Тодда стали красные, как стоп-сигналы. Он задрожал всем телом. Лайл положил руку ему на плечо, но Тодд оттолкнул его и встал лицом к лицу с Уиллом.
– Считай, ты уже вылетел отсюда, – процедил сквозь зубы Тодд.
№ 76: ПОЛУЧИВ ПРЕИМУЩЕСТВО, ЖМИ ДО ПРЕДЕЛА.
– Прочь отсюда, – сказал Уилл. – Немедленно. Все.
Уилл стоял лицом к лицу с Тоддом, а тот сжимал и разжимал кулаки, а потом наклонился и сбросил с тумбочки фотографию родителей Уилла. Фотография упала на пол, стекло треснуло. Гнев вспыхнул в сердце Уилла, как запоздалый рассвет.
«Я сотру эту усмешку с твоей рожи».
Дикая энергия забушевала в груди и горле Уилла, электрический разряд пробежал по его позвоночнику, но в то самое мгновение, когда он был готов дать волю рукам, Дейв шагнул к Тодду и легонько дунул ему в ухо. Тодд хлопнул себя по голове. Ничего не понимая, он развернулся, чтобы посмотреть, кто это мог сделать с ним.
– Что за черт? – пробормотал Тодд.
Уилл увидел, что взгляд Лайла стал озадаченным.
«Он не понимает, что происходит, но он ощутил присутствие Дейва».
– Обыщите другие комнаты, – распорядился Лайл.
Тодд опустил голову и размашистой походкой вышел. Его дружки-бегуны поспешили за ним. Лайл наклонился к Уиллу и изобразил жалкое подобие улыбки. Уилл уловил неприятный запах изо рта и вонь прогорклого пота. Голос Лайла стал хриплым и сухим от выброса адреналина. В углах лиловых губ появилась слюна.
– Я все про тебя знаю, – сказал Лайл.
– Неужели?
– Ты думаешь, что главное быть добрым. Ты думаешь, что доброта и добродетели имеют какое-то отношение к ценностям. Ты думаешь, что лузеры, приверженцы ложного утешения, побеждают. Такова жалкая философия слабаков.
Сердце Уилла забилось чаще. Кровь отхлынула от его лица.
– Ты нам не нравишься, – тихо выговорил Лайл. – Нам не нравится, что означает то, что ты находишься здесь: благотворительность по отношению к никчемностям. Ложное обещание «игры на равных». Нет здесь никакой игры на равных. И никогда не было. И не должно быть.
– Кто это – «мы»? – поинтересовался Уилл.
– Те, кто выше тебя и лучше, – злобно ответил Лайл. – Ты – нахал. Нахалам не место в Центре. И ты здесь долго не задержишься. Запомни.
Лайл одернул куртку на покатых плечах и вышел из комнаты. Уилл пошел за ним. Брук и Ник смотрели, как Тодд и его дружки пытаются открыть дверь в комнату Элизы. Лайл достал из кармана мастер-ключ и двинулся к двери, чтобы отпереть ее. Уилл подошел к ближайшему черному телефону и нажал на кнопку.
– Добрый вечер, с кем вас соединить? – спросила телефонистка.
– Пришлите «Неотложку» в Гринвуд-Холл, – громко произнес Уилл. – Четвертый этаж, третий отсек. Прямо сейчас. Здесь произошел ужасный несчастный случай.
Лайл, Тодд и двое верзил уставились на него. Уилл взял телефон, взвесил его в руке, почувствовал его тяжесть. Заметив это, Ник взял около очага кочергу и сжал в руке.
Тодд забрал у Лайла ключ и вставил в замочную скважину. Элиза открыла свою дверь настежь изнутри и встала на пороге. Она сжимала в руках хоккейную клюшку, деловито вертя ее.
Вдохновленная поведением своих друзей, хотя и не слишком решительно, Брук взяла с дивана подушку. Отошла назад и приготовилась швырнуть ее.
– Прошу прощения? – проговорила телефонистка.
– Секундочку, – сказал Уилл, опустил руку с телефоном и нарочито сосчитал Лайла, Тодда и двоих его дружков: – один, два, три, четыре. – Он поднял трубку и сказал: – Пришлите две «Неотложки».
Тодд дал знак верзилам. Оба бросились к Элизе. С грацией и быстротой кобры Элиза ловко заехала им клюшкой по запястьям. Они попятились и начали трясти руками от боли. Все напряглись. Обе стороны ждали реакции от противников. В воздухе запахло грозой.
Стоя на пороге комнаты Уилла, Дейв достал зажигалку, чиркнул колесиком и принялся покачивать огоньком в воздухе, как зритель на концерте, слушающий длинноволосых хард-рокеров из восьмидесятых. Мгновение спустя он исчез. Открылась входная дверь. Торопливой походкой вошел Дэн Макбрайд, а за ним – запыхавшийся Аджай.
– Что здесь происходит? – спросил Макбрайд. – Мистер Огилви? Потрудитесь объяснить.
– Обыск комнат на предмет контрабанды, сэр, – ответил Лайл.
– На каком основании? – спросил Макбрайд.
– У него нет никакого основания, – сказал Уилл.
– Есть! – выкрикнул Лайл, сверкая глазами от злости. Но, похоже, он сразу же пожалел о сказанном.
Уилл прочел в глазах Лайла: «Он что-то видел, но не может сейчас об этом сказать. Он меня пугает не просто так. Тут что-то еще. И может быть, намного больше».
– Что ж, послушаем, – сказал Макбрайд.
– Боюсь, я не смогу ничего доказать, – пробормотал Лайл и попятился назад. – Пока. Давайте назовем это недоразумением.
Лайл дал знак остальным, и они торопливо последовали за ним к выходу. Ник вежливо открыл дверь и помахал им рукой на прощанье.
– Пока! – проговорил Ник. – Приятной дороги до Жукослухостана.
Тодд бросил на Ника последний ядовитый взгляд. Макбрайд следом за Тоддом вышел в коридор.
– Я сейчас вернусь, – сказал он.
– Алло? Мистер Вест, вы еще здесь? – спросила телефонистка? – Мистер Вест?
– Извините. Ошибся номером.
Уилл повесил трубку.
– Елки зеленые, это была просто классика жанра! – выдохнул Ник.
Он победно сжал кулак, и они с Уиллом ударили по рукам. Брук бросила на пол подушку и обняла Уилла. А он не возражал. Прислонившись к дверному косяку, Элиза, вертя в руках клюшку, криво улыбнулась и вздернула бровь.
