Авиакатастрофа
Мы с женой познакомились с Лучано Паваротти в сентябре 1975 года во время перелета из Милана в Нью-Йорк. Мы знали, что знаменитый тенор летит в одном с нами самолете и, будучи его большими поклонниками, попросили стюарда узнать у певца, можно ли подойти к нему, чтобы выразить свое восхищение. Вскоре получили ответ: синьор Паваротти будет счастлив познакомиться с нами, но лучше, если мы останемся на своих местах, он сам подойдет к нам.
И вот действительно, этот огромный, тучный человек движется по проходу между креслами. Он, разумеется, не знал нас в лицо, и мне пришлось подняться с места и подать ему знак. Мы провели в дружеской беседе какое-то время.
Несколько месяцев спустя мы с женой возвращались в свой родной город Лугано на рождественские каникулы и ожидали посадки на рейс компании ТВА, как вдруг увидели, что кто-то спешит присоединиться к нашей группе. Мы узнали Паваротти. Он опоздал на свой рейс компании «Алиталия», и его послали в наш самолет. Как и мы, он возвращался на Рождество домой. Казалось, певец обрадовался, что мы снова оказались попутчиками, надо ли говорить, как счастливы были мы.
Паваротти всегда путешествует эконом-классом. Ему нравится сидеть над крылом — кажется, будто тут самое надежное место. Кроме того, он считает, глупо платить вдвое дороже, лишь бы оказаться на виду у всех пассажиров. Мы попросили разместить нас в самолете рядом.
Полет над Атлантическим океаном прошел великолепно, но когда приблизились к Милану, ведущий пилот объявил, что в аэропорту «Мальпенса» стоит очень сильный туман и приземлиться невозможно. Он сделает круг в надежде, что видимость улучшится. Спустя какое-то время пилот снова обратился к пассажирам, сообщив на этот раз, что сбавит высоту — не для того, чтобы приземлиться, объяснил он, а чтобы получше оценить ситуацию. Мы все перепугались. Лучано больше всех — он и без того всегда испытывал страх даже в самых идеальных условиях полета, а теперь находился просто в трансе.
Мы летели на «Боинге-707». Я принимал участие в авиационной выставке в Швейцарии и немного разбираюсь в летном деле. Посмотрев в иллюминатор, я с удивлением увидел, что самолет снижается под углом 45 градусов. Но едва стала заметна земля, как «Боинг» вновь круто взмыл вверх. Лучано чуть не потерял сознание. Он сидел, откинув голову на спинку кресла и закрыв глаза. В эту минуту ему было не до разговоров.
Пилот снова обратился к нам по радио. Если не прояснится, сказал он, придется взять курс на Геную.
— Ну, так и лети туда! — воскликнул Лучано.
Но вскоре пилот сообщил, что передумал. Он попытается приземлиться в Милане. Я увидел, что самолет снова снижается под очень острым углом. Наконец колеса коснулись земли. Большинство пассажиров решило, что все в порядке — приземлились. Раздались возгласы облегчения, а в глубине салона даже послышались аплодисменты.
Но тут я увидел в иллюминатор, что «Боинг» вынесло за пределы взлетно-посадочной полосы. И в то мгновение, когда правое колесо оказалось на неровной почве, правое же крыло задело землю и разломилось пополам. Один из моторов оторвало и словно пушечным выстрелом отбросило далеко в сторону. Почти тотчас же отлетел и другой двигатель.
Самолет продолжал нестись по земле по-прежнему на большой скорости. И вдруг обломок крыла снова задел почву. «Боинг» подбросило, он проделал в воздухе пируэт. Стукнувшись о землю, самолет разломился на две части: буквально пополам!
Передняя половина его обломилась прямо перед нашими креслами. Когда же мы наконец остановились, там, где только что находился салон первого класса, зияла огромная дыра.
Это оказался поистине апокалипсис. Все пассажиры орали, как безумные. Они лихорадочно освобождались от ремней безопасности, а освободившись, бросились вперед, стремясь выбраться из остатков самолета. Но мы-то с Лучано видели, что до земли высоко, а внизу нагромождена груда искореженного металла. Прыгать опасно. Мы заблокировали проход и помешали людям ринуться вниз.
Тем временем кто-то пытался открыть запасной выход, находившийся рядом с нашими креслами. Наконец это удалось. Моя жена и Лучано выбрались первыми, за ними поспешил человек, который открыл запасной выход. Сначала следовало перебраться на крыло или, вернее, на его обломок, а потом спрыгнуть на землю. И тут, при спуске Лучано больно ударился. Едва оказавшись на твердой почве, все бросились бежать, как бешеные. В воздухе стоял сильный запах бензина, и самолет в любую минуту мог взорваться.
Даже когда мы уже оказались на безопасном расстоянии, наша одиссея не закончилась. Катастрофа произошла в самом конце посадочной полосы, очень далеко от наблюдательной вышки. Из-за тумана нас никто не видел. Кроме того, радиосвязь оборвалась. В диспетчерской догадывались, что произошла какая-то катастрофа, но не знали, что именно случилось и где пассажиры.
Стоял ужасный холод. Мы буквально стучали зубами, сбившись в кучу у края посадочной полосы, и ожидали, что помощь подойдет с минуты на минуту. Однако никто к нам не спешил.
Мы увидели, что пилот и его помощники лежат на траве. Они стонали и, похоже, получили тяжелые ранения. Мы оказали им, как сумели, какую-то помощь, но у нас не нашлось даже одеяла. Лучано остался в одной рубашке, и я увидел, что ему очень холодно. Он спросил, нет ли у нас чего-нибудь, что можно набросить на плечи. Я предложил ему свитер, который хотел снять с себя, но он отказался.
— Но тогда вы замерзнете!
Я достал свой носовой платок. Предложить такое можно разве что в шутку.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Давайте.
Я протянул ему обыкновенный платок с моими инициалами и с изумлением наблюдал, как он повязывает им горло и рот.
Мы продолжали ждать. Один молодой человек, с которым мы в самолете обменялись несколькими словами, студент Колумбийского университета, подбежал к нам с бутылкой ликера «Саузерн комфорт» и сказал, что отправится на аэровокзал пешком.
— Тогда оставьте нам бутылку, — попросил его Лучано.
Мы ожидали уже добрых полчаса, что за нами приедут. Наконец появился джип — только один. Лучано и еще несколько мужчин собрали в кучу всех детишек и посадили их в машину. Лучано переносил некоторых на плечах и подгонял всех, словно огромный пастушеский пес свое стадо. И уехал вместе с детьми.
Почти тотчас прибыло столько автобусов и грузовиков, что хватило бы на целую армию. Нас привезли в офис ТВА. Невероятная картина! Все так счастливы, что остались живы! Вино и виски текли рекой.
Лучано находился к крайнем возбуждении, почти в неистовстве. Он переходил от одного пассажира к другому, записывая их имена и номера телефонов, чтобы позвонить родным и близким и успокоить их на случай, если они прослышали про авиакатастрофу. К счастью, вернее, просто каким-то чудом не оказалось ни одной жертвы. Только пилоты и еще кое-кто получили ранения, но не слишком тяжелые.
