– А что с моей спальней? – спросил он. Его подозрения росли.
– О! Вы не знали? Ну... Надеюсь, вы не обидитесь, но я разместила Фредди Фиддинга и... о, я забыла их имена – в вашей комнате, узнав, – спокойно продолжала она, – что вы очень сильно заняты в городе.
От его испытующего взгляда ее густые ресницы опустились, словно опахала, к щекам. Рейвенсворт благоразумно не стал допытываться об источнике ее информации.
– Тогда я переберусь к вам, – сказал он не терпящим возражений тоном.
– Это тоже невозможно, – возразила Брайони. – Думая, что я стала соломенной вдовой, – она укоризненно посмотрела на него, – я поселила в своей спальне нескольких незамужних дам. Боюсь, я опрометчиво пригласила более сотни гостей на этот бал в честь Харриет и Эйвери, и у нас катастрофически не хватает места. Но все воспринимают это по-доброму, и думаю, в оставшиеся день-два мы справимся.
Слово «бал» напомнило Рейвенсворту о его ущемленной гордости.
– Я думаю, мадам жена, что вам следовало бы обратиться ко мне, прежде чем потратиться на столь расточительный прием. Чтобы вы знали, я мог бы спустить все свое состояние за карточным столом за те две недели, что был в Лондоне.
– И карты тоже? – От ее неожиданного замечания у Рейвенсворта появился виноватый румянец, но она встретила его смущенные глаза своим обычным чистым взглядом, и у Рейвенсворта перехватило дыхание. Если бы он не знал свою жену, он готов был поставить жизнь на то, что эта кокетка флиртует с ним. Ресницы Брайони, трепеща, опустились, и худшие подозрения Рейвенсворта были подтверждены.
– Брайони, – произнес он предостерегающе.
Она не обратила внимания, что его рука стиснула ее пальцы.
– Может показаться, милорд, – хладнокровно начала она, – что вы шатались из одного притона в другой. Вы на мели? Вам нужно сказать только слово, и я заплачу за вас. Что касается расходов на бал для Харриет и Эйвери, не думайте об этом. Я никогда не собиралась взваливать на вас ношу моих причуд. Я, как вы прекрасно знаете, состоятельная женщина.
Рейвенсворту было что ответить на эти ее провокационные замечания, но поскольку он не был уверен, как лучше держаться с женой и насколько она осведомлена о происшедшем в городе, он счел разумным игнорировать область, в которой, он знал, его было в чем обвинить. Они завернули за угол дома и оказались перед главным входом и на глазах многочисленных любопытных зрителей. Он увлек ее в заросли цветущего рододендрона.
– Конечно, я не на мели, но сейчас не об этом! Я должен обсудить с вами более важное дело. Расскажите мне об этом вашем последнем приобретении – гиганте, который регулирует движение в главном зале.
– О! Вы видели его? – осторожно спросила она и протянула руку, чтобы сорвать фиолетовый цветок с куста около ее плеча. – Что за очаровательный цвет, – неуместно заметила она и поднесла его к носу.
Это было слишком для Рейвенсворта. Он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.
– Правду, мадам жена! Кто он, и где вы нашли его?
– То, чего вы не знаете, не может причинить вам боль, милорд, – ответила она с разъяряющим его спокойствием. – История такова, что он племянник миссис Роунтри, вернувшийся из Канады, – кстати, она наша экономка.
– История такова... История такова! – возмутился его светлость. – Я ваш муж! Я хочу знать правду, черт возьми, а не какую-то сказочку, которую вы состряпали, чтобы надуть констебля. Итак, это он или нет тот самый американский моряк, который несколько недель назад сбежал из-под ареста?
Брайони молчала, и Рейвенсворту пришлось встряхнуть ее, чтобы заставить говорить.
– Отвечайте, черт вас возьми!
– Нет, нет! – ответила она, качая головой и глядя на него с сожалением. – Я не могу сказать вам больше, и я не буду лгать вам. Поверьте мне хотя бы в этом. Мне жаль обижать вас сейчас, но эта история была рассказана мне по секрету.
Его руки жестоко стиснули ее плечи, и через мгновение Брайони была вынуждена сказать:
– Рейвенсворт, вы делаете мне больно.
Он тут же отпустил ее, и она неторопливо шагнула назад. Быстро взглянув из-под полуопущенных ресниц на его искаженное страданием лицо, она неслышно вздохнула.
– Рейвенсворт, дорогой, вы не можете просто довериться мне в этом деле, если я пообещаю не предпринимать никаких авантюр, не сообщив вам о моих намерениях? Вы должны понять, что мое единственное желание – защитить вас от любых неприятностей.
Ее раскаивающийся тон заметно смягчил мрачные линии вокруг рта его светлости.
– Глупая девчонка! – пылко возразил он. – Это вас нужно защищать! Почему вы не полагаетесь на меня? Вы думаете, что у меня совсем нет принципов и я мог бы предать ваше доверие при любых обстоятельствах, каковы бы ни были мои чувства? За кого вы меня принимаете? Но вот того, что между вами и мной могут быть секреты, я не потерплю ни за что и никогда.
– Никогда? Я это запомню, Хью Монтгомери, – сказала Брайони, дерзко смеясь ему в лицо и наслаждаясь глубиной преданности, которую выразили его слова. Рейвенсворт настороженно посмотрел на нее, и она протянула ему руку. – Будет вам, сэр, давайте заключим перемирие. Вот вам моя рука. Мы вернемся к этому вопросу позже, если вы захотите, но гости ждут нашего внимания. У нас есть долг, который мы обязаны выполнить. Я должна вернуться в дом. Прошу простить меня.
Он хотел что-то сказать, но передумал. Выражение его лица смягчилось, и он смиренно вздохнул.
– Брайони! Брайони! – мягко пожурил он. – Вы неисправимы! Что мне делать с вами? Не думайте, что сможете избежать власти вашего мужа. Позже я потребую от вас полного отчета, будьте уверены. Но вы правы. Сейчас не время и не место. Возьмите меня под руку и позвольте мне проводить вас в дом. – Он протянул ей руку, одетую в изысканнейшую ткань.
Брайони окинула взглядом его превосходно сшитый костюм и идеально завязанный белоснежный крахмальный галстук, и в ее глазах заплясали веселые искорки.
– С удовольствием, – ответила она, стараясь, хотя и не очень успешно, подавить рвущийся наружу смех. – Но вы не против провести меня через кухонную дверь?
Рейвенсворт надменно-вопросительно поднял бровь, когда она легко положила руку на его локоть.
– Манекен и огородное пугало! – сообщила она сквозь смех. – Совершенство и посмешище.
Рейвенсворт одобрительно улыбнулся.
– Вы прекрасно поладите с моим отцом.
– Мне это уже говорили, – любезно ответила она. – Но удовлетворите мое любопытство, будьте так добры. Ваш галстук – что-то я не узнаю этого узла. Он выглядит новым и непередаваемо сложным. Думаю, вам понадобилась вечность, чтобы его завязать.
Рейвенсворт повернулся, чтобы заглянуть в ее сияющие глаза.
– Так и есть, – ответил он с преувеличенной серьезностью, дотрагиваясь до объекта внимания. – Я назвал его «а-ля Брайони».
