Тинелле не хотелось больше ни о чем думать. Этот человек внушал доверие. Да и куда ей еще идти? Она понимала, что выбор у нее невелик. Либо остаться здесь в ожидании маловероятного уже возвращения Франсуа, рискуя снова встретиться лицом к лицу с этими страшными людьми, либо уйти с незнакомцем. Второе, безусловно, разумнее. С ним она чувствовала себя в безопасности. Он производил впечатление хорошего человека. Если на нее кто-нибудь попытается напасть, он защитит. Нет, в этой ненавистной комнате оставаться нельзя. Нужно как можно скорее покинуть дом. Возможно, это поможет забыть…
— Ты прав, — покорно согласилась она, — и хотя я тебя совсем не знаю, мне кажется, ты добрый человек. Пойдем отсюда поскорее.
Жиль помог ей подняться на ноги. От ее платья остались одни лохмотья. Это наверняка привлечет к ним внимание городской стражи, так они далеко не уйдут.
— Подожди. Я принесу тебе какие-нибудь вещи матери, переоденешься. В таком виде тебе не стоит показываться на улице.
Тинелла оглядела свое платье и молча кивнула. Только теперь до нее дошло, как ужасно она выглядит.
Жиль усадил ее на единственный стул в комнате.
— Жди меня здесь. Сейчас приду.
Его не было всего несколько минут. Зайдя в соседнюю комнату, он закрыл матери глаза и накрыл тело простыней. Потом он вернется и обо всем позаботится. Жиль отыскал несколько платьев и отправился обратно.
— Бери, одевайся. Тебе будет великовато, но это все, что я нашел.
Тинелла натянула первое попавшееся платье, не заботясь о том, хорошо ли оно сидит. Сейчас не до этого.
Выйдя в коридор, девушка заметила, что Жиль закрыл дверь в комнату матери, чтобы она не увидела покойницу. Тинелла была ему за это благодарна. Лицезреть окровавленное тело женщины, пусть и незнакомой, выше ее сил.
Спустившись на улицу, они направились прочь из города, насколько она могла судить. Тинелла с трудом передвигала ноги, но Жиль поддерживал ее. Он хотел взять девушку на руки, но побоялся привлечь излишнее внимание. Выстрелы и крики доносились со всех сторон. Перепуганная Тинелла вцепилась в руку своего спутника. Они долго брели по улицам, прежде чем вышли на дорогу, ведущую из города в предместья. Время от времени приходилось останавливаться, чтобы девушка могла передохнуть. Но хотя они были уже далеко от покинутого ими квартала, они не чувствовали себя в безопасности и долго оставаться на одном месте не решались. Они были не единственными, кто бежал из города. Многие парижане предпочли отправиться на поиски временного пристанища за пределами столицы. Когда рядом с ними поравнялась одноколка, Жиль спросил возницу, не подвезет ли он хотя бы девушку. Тот остановил кобылу и усадил обоих.
Тинелле приходилось несладко. Все тело болело, словно после жестоких побоев. Иногда она чувствовала, как что-то теплое течет по ногам. Кровь? Она не стала смотреть, только незаметно вытиралась подолом платья. Она стыдилась своего состояния и не хотела доставлять лишние хлопоты этому славному человеку, который столько для нее сделал. Ведь он ее совсем не знает. Мог бросить ее в той убогой каморке или по среди улицы. А он пожалел несчастную незнакомку и оставил в пустом доме мертвую мать, чтобы спасти и спрятать ее. И теперь везет в безопасное место. Надо признать, что ей несказанно повезло, что она его встретила. Тинелла про себя вознесла благодарность Всевышнему за то, что он послал ей человека столь доброй души. И снова с досадой вспомнила Франсуа. Если бы он не оставил ее и не ушел неизвестно куда, глядишь, ничего бы и не случилось. Но тут же Тинелла отругала себя за то, что подумала о возлюбленном плохо. Бедняжка, должно быть, он пошел за чем-нибудь для нее и попал в гущу страшных событий. Рано или поздно она узнает, что с ним случилось. В конце концов все разъяснится. А сейчас важно поскорее добраться до надежного убежища и восстановить силы. Ей понадобится отдых, а возможно, и помощь лекаря.
Подъехав к развилке дорог, возница спросил, куда им дальше. Жиль показал. Им было не по пути. Пришлось слезть с повозки и долго идти пешком, пока их не догнала телега с сеном. Крестьянин, подгонявший кнутом двух волов, охотно согласился подвезти путников. Когда, проехав несколько лье, они расстались и с ним, их ждал еще долгий и утомительный путь. Только около семи часов вечера они добрались наконец до деревни, где у Жиля был друг.
Этот друг, некто Шарль Нарго, в молодости служил в войсках и дослужился до чина сержанта. Он познакомился с Жилем на поле сражения, и между ними возникла крепкая дружба, не оборвавшаяся с уходом сержанта в отставку. Теперь Шарль трудился в поместье графа де Ландеперез, которому принадлежали почти все земли в округе. Когда-то граф был советником короля Генриха II. Его замок находился неподалеку от дома семьи Нарго. Граф уже много лет как удалился от государственных дел и суетной жизни двора. Истинный аристократ, не утративший на склоне лет благородную осанку, он несколько лет назад овдовел и теперь, в свои шестьдесят лет, жалел только о том, что у него нет наследников.
Шарль искренне обрадовался старому другу. Мужчины обменялись громкими приветствиями и крепко обнялись. Через плечо гостя Шарль попытался рассмотреть девушку. Поначалу он не обратил на нее особого внимания. Хорошенькая, только вид у нее усталый. Ясное дело, с дороги. Шарль принял Тинеллу за невесту своего друга и тепло поздоровался с ней. Затем позвал жену:
— Мари, иди-ка сюда!
В дверях дома показалась низенькая пухлая женщина с миловидным и добродушным лицом. Шарль представил ей гостей.
— Заходите, заходите в дом, — гостеприимно пригласила Мари, — нечего на улице разговаривать! Наверняка голодные! Сейчас накормлю вас.
— Да-да, заходите, — спохватился муж. — Небось с ног валитесь от усталости. И поесть вам надо. Сюда из Парижа путь неблизкий, я знаю. — И он положил руку на плечо Жилю, подталкивая его к входу в домик.
Он сгорал от нетерпения услышать последние новости из столицы. Тинелла и Жиль с радостью приняли приглашение. Они целый день ничего не ели.
Подкрепляясь хлебом и свежим сыром, Жиль подробно рассказывал обо всем, что видел. Супруги Нарго молча слушали, стараясь не упустить ни слова. Разве что иногда у одного из них вырывалось изумленное восклицание. Да изредка Шарль, больше жены понимавший в таких вещах, поскольку сам не раз оказывался в подобных переделках, отпускал скупые замечания. Мари же только неодобрительно качала головой, не понимая, как такое можно допускать. Ей и раньше доводилось слышать похожие истории, но без таких живых и ужасных подробностей. Мари стало не по себе. Она была католичка, но, обладая врожденным чувством справедливости, не находила оправдания подобной бесчеловечности.
— Во всем виновата эта итальянка, — резко бросил Шарль.
— Видимость порой бывает обманчива, — неожиданно подала голос Тинелла, которой после еды заметно полегчало.
До сих пор она почти все время молчала. Но ее задело то, как Шарль отозвался о ее любимой госпоже. Она часто слышала, как народ обвиняет королеву во всех смертных грехах, и не выносила таких разговоров. Ведь эти люди совсем не знают королеву. Они никогда не жили рядом с ней, как Тинелла. Но сейчас ей не хотелось перечислять достоинства и заслуги государыни, у нее просто не было на это сил. Она чувствовала себя слишком слабой и измученной. И кроме того, друг Жиля и его жена так добры к ней. Они с такой сердечностью приняли ее, незнакомку, в своем доме. Сейчас она мечтала только о том, чтобы упасть на кровать и заснуть, ни о чем больше не думая. Пусть поскорее закончится этот ужасный день, самый черный день в ее жизни.
