Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Выдержали стремительный удар галичане, не дрогнули. Чувствовал Иван, как ослабевал напор бродников, как остывал их пыл, пытался подбодрить их своим криком, своим примером, но уже некоторые начали отступать, а потом побежали все. Завернул коня и Иван, думая о том, как собрать свои силы в кулак и бросить в новое наступление. Он доскакал до исходного рубежа, развернул коня и увидел, как тронулось с места и двинулось вперед воинство Осмомысла. Шло оно неторопливо, соблюдая порядок в рядах, шло уверенно и настойчиво. И Иван понял: битва проиграна, длительного и организованного боя его бродники не выдержат и побегут. Многие уже начали пятиться, иные, бросая оружие, кинулись бежать. И тогда он дал приказ на отступление, чтобы сберечь людей от истребления.
Иван надеялся, что, разгромив его войско, Осмомысл вернется назад. Но тот упорно двигался вперед, пока не дошел до Берлада. Оставленный обитателями, он был сожжен дотла, а по следам Ивана мчался отряд дружинников с приказом схватить его и привести на расправу. Но Иван успел доскакать до Дуная, там пересел на лодку и переправился на ту сторону; через болгарские земли он добрался до Византии и остановился в одном из домиков на окраине Константинополя.
И потекли скучные и однообразные дни и месяцы. Иван опасался появляться в людных местах города, зная, что ищейки Осмомысла рыщут по столице, вынюхивают его следы. Ему не только нельзя было объявляться на Руси, но и показываться на улицах. У него выросла длинная борода и роскошные усы, волосы ниспадали на спину, в них густо пробивалась седина. Глядя в зеркало, он порой не узнавал себя. «Раз я сам себя не узнаю, — убеждал он себя, — значит, и люди Осмомысла не определят, что это я».
Сначала робко, а затем все увереннее стал появляться в городе. Особенно ему нравилось гулять по центральной улице, называемой Месой. Здесь жили в основном зажиточные. Большинство домов имели два этажа. Дома были кирпичными, крыши плоские, на них по вечерам выходили семьи, ставили столы, стулья, сидели, перекусывали, пили, прогуливались, отдыхали. Немногочисленные скатные крыши покрывались плитками и венчались крестом. Окна домов выходили во двор, а улица представляла собой бесконечный забор или глухие стены домов; в заборах были железные двери, запираемые на замок. Много было магазинов, они располагались в нижних этажах.
Улица упиралась в собор Святой Софии, грандиозное и красивейшее сооружение, возле которого можно было стоять часами, не уставая восхищаться красотой и величием. Посещал он ипподром, вмещавший до 40 тысяч зрителей. Сиденья в нем были мраморные. Между конными заездами выступали артисты и поэты, ставились театрализованные представления.
Еще на Руси он часто слышал о величии императорского дворца, но не думал, что он состоит из десятков зданий, расположенных на берегу Мраморного моря и обнесенных крепостной стеной. Здесь были резиденции императоров, в одном из них находилось правительство, стояло множество церквей и часовен, несчетное число зданий для прислуги, кладовые, шелкопрядильни, императорские фабрики и мастерские, где изготавливались предметы роскоши высочайшего качества для самого императора. Только слуг в этом комплексе работало до двадцати тысяч…
Заглядывал Иван на рынки. Их было несколько, располагались они в основном на площадях города. Проходил по торговым рядам, ни с кем не заговаривая, ни с кем не общаясь. Его никто не окликнул, не остановил, ни в ком он не вызвал подозрения. Больше всего тянуло в те места, где торговали русские купцы. Кажется, сидят возле своих товаров люди как люди, но он взгляда не мог порой оторвать от их лиц, одежды. Он стоял поодаль и с замиранием сердца прислушивался к их разговорам. И так хотелось подойти, поговорить, расспросить о Руси, что там произошло, кто властвует в Киеве, как в других княжествах, в Галиче… Но больше всех ему хотелось пообщаться с людьми из Чернигова, узнать как живет его супруга Агриппина, а главнее — здоров ли сын Ростислав, каков он собой с виду, в кого пошел — в отца или мать… Мысли о сыне не давали покоя. О нем думал постоянно, ему он даже снился несколько раз. Просыпаясь утром, Иван пытался восстановить образ, который только что приснился, но перед его взором возникало что-то расплывчатое и неопределенное, и он в отчаянии готов был расплакаться.
Тоска по родине, грусть по сыну его так измотали, что однажды он не выдержал, подошел к купцу, который показался ему серьезным и основательным, и спросил:
— Откуда прибыл, из каких мест?
— Да ты никак рус? — удивился купец. — А по одежде не скажешь. Если бы не твоя речь, подумал, что византиец. Как оказался на чужбине?
— Из рабов я. Половцы захватили, увезли в Крым, а там византийский купец купил. Десять годов у него отработал, сейчас вольноотпущенный.
— Как же тебя отпустили?
— Хозяину услугу крупную сделал, вот он меня и отблагодарил. Хороший человек, спасибо ему.
— А где на Руси жил?
— В Суздальском княжестве. Юрию Долгорукому служил, под его началом в походы ходил.
— Отбыл в мир иной князь Юрий, — вздохнул купец. — Я его в Киеве не раз видел, солидный был человек.
— А кто сегодня сидит в Киеве?
— Изяслав Давыдыч, черниговский князь.
— Неужто он? — обрадованно проговорил Иван.
— А что, приходилось встречаться?
— Нет. Но много слышал, — поняв свою оплошку, проговорил Иван. — Земля слухами полнится.
— Это верно, — поддакнул купец. — Хотя чаще всего хорошее лежит, а плохое летит.
Народу на рынке было мало, к ним подошли несколько торговцев. Завелся неторопливый разговор.
Вдруг один из купцов, пристально вглядываясь в Ивана, произнес:
— Что-то мне глаза твои знакомы. Ты, случаем, у князя новгород-северского Святослава Ольговича не служил?
У Ивана все похолодело внутри. Он знал, что в человеке больше всего запоминаются глаза, их не скроешь, они всегда на виду.
— Нет-нет, с чего ты взял? Я у Юрия Долгорукого в войске состоял.
— Они вместе в походы ходили. Может, там я тебя видел?
— Может, там, — поспешно ответил Иван и постарался перевести разговор на другие вопросы.
Возвращался с рынка в какой-то неясной тревоге. То ли разговор с земляками душу разбередил, то ли слова купца насторожили. Но как-то было неспокойно на душе. К тому же ночь выдалась жаркой, душной. После знойного дня ни дуновения ветерка. Раньше выручал ветерок с моря, а тут будто все замерло. В доме держалась настоявшаяся на жаре духота, дышать было нечем. Иван обливался потом. Наконец не выдержал, прихватил подстилку и вышел в сад. Там было чуть-чуть прохладней. Он выбрал местечко на траве, улегся, стал глядеть в высокое звездное небо. Говорят, что у каждого человека своя звезда. Как упала звезда, значит, умер кто-то. Какая же звезда его, Ивана, где она? Наверно, где-то возле Полярной звезды, в той стороне, где Русь. Увидит ли он ее, вернется ли на свою родину?..
Он стал уже засыпать, как услышал осторожные шаги и негромкий разговор. Приподнял голову, пригляделся. Возле дома виднелись какие-то тени, их было несколько, они крались вдоль стены.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
