Пиздец, говорят, приходит незаметно. Это плохой Пиздец приходит незаметно, видели мы такой. Выскочит из кустов, Хуй покажет: оп-ля! Вот уж удивил так удивил.
Настоящий Пиздец приходит не так. Настоящий Пиздец выходит торжественный и сияющий, как авианосец Миссури из Порта Приписки до Пойнт-оф-Дестинейшн. Проходит Суэцкий канал, Панамский, Гибралтар, огибает Мыс Доброй Надежды, раздавливает по пути Сейшельские острова с самым лучшим на Земле климатом, даже не замечает, разве что пара кружек на камбузе треснула.
А мы мечемся по периметру нашего мелкого брунея: а? что? куда копать? вглубь? вширь? чем запасаться: крупой? водой? постным маслом? пистолетом с одним патроном, чтоб поднять на себе флаг и затонуть? Или просто встать на берегу гордо, как Пушкин на картине Айвазовского-Репина, и рассказать прибою свои накопившиеся претензии? Хуй его знает.
Одно в таком Пиздеце приятно: он большой, а мы мелкие. Если он с первого раза не попал, то пока он вокруг Африки развернётся, мы уже бороду сбрили, зубов навставляли, два раза женились да и окочурились от естественных причин, извините уж.
Юмор
Всякого, кто смотрел по телевизору концерт, скажем, Петросяна, или там Коклюшкина, или ещё хуже, когда они все вместе соберутся с арлазоровым и этим, которого пчёлы покусали, и ещё про кроликов, так вот, всякого человека страшно сразу интересует вопрос: где они взяли этих зрителей? Кто вообще эти люди? Откуда они набили ими полный зал? Почему в нём нет ни одного человека, который не умирает от смеха, когда петросян изображает японца?
А всё очень просто. На самом деле, если я или, допустим, вы пойдём покупать билет на такой концерт, то нам его не продадут ни за какие деньги. Нету, скажут, билетов, нету, все кончились. И тут же продадут билет на самый лучший первый ряд подполковнику в отставке, который стоял за нами. А следующему тоже не продадут — они там очень хорошо в людях разбираются.
И даже если мы, допустим, как-нибудь всё же раздобудем билет — купим у кого-то или, может быть, украдём, то нас всё равно остановят на входе, отберут билет и прогонят. Хорошо, если ещё по шее не накостыляют, потому что нечего людям настроение портить кислой своей мордой.
Но если так произошло, считайте, что это вам очень сильно повезло, потому что, если вы как-то всё же проникли в зал и начался концерт, а вы там, где нужно, не рассмеялись, к вам моментально подойдёт охрана и утащит вас за кулисы в гримёрную к арлазорову. Все знают, что арлазоров — он не человек, но мало кто знает, что он одним ударом ломает позвоночник в двух местах. Впрочем, до смерти он обычно никого не убивает — просто выдёргивает из человека всё ненужное и потом отпускает.
Главное — это к Дубовицкой не попасть, про это лучше даже не думать, не надо этого.
Наёбка
У меня нет ни одного знакомого, который бы любил слушать Пугачёву, Киркорова или Галкина, Петросяна или Степаненко.
Кроме того, я не знаю ни одного человека, который ел бы шаверму, одевался в бутиках или платил за мобилу чаще, чем раз в неделю. Тем не менее, если включить телевизор, вы увидите именно Пугачёву, Киркорова и так далее, по левой стороне улицы расположены поочерёдно шавермы и салоны мобильной связи, а по другой — бутики.
Нет, безусловно, какие-то люди всем этим пользуются, но их не может быть столько.
Видимо, тут мы имеем дело с очередным случаем Наёбки.
Никаких концертов Алла Пугачёва или Киркоров не дают — если бы они и решили дать такой концерт, на него бы пришло человек десять-двадцать пенсионеров, а Пугачёвой с Киркоровым это позорно. Поэтому все концерты, которые с утра до вечера показывают по телевизору, — это компьютерный монтаж. И даже если весь Невский проспект затянут перетяжками, приглашающими на концерт Киркорова, — вы всё равно на этот концерт не попадёте, потому что Киркоров внезапно заболел. Он вообще за всю жизнь был в Петербурге только один раз, чтобы набить морду Шевчуку, да и то не факт.
И то же самое с остальными.
В шавермах, если заглянуть в окошко, тоже постоянно кто-то сидит. Но это подставные люди, вроде тех, которые оживлённо играют в напёрстки и всё время выигрывают, чтобы подманить Лоха. И шаверму они едят фальшивую, наподобие того, как Урфин Джюс ел за обедом пиявок из шоколадного теста. Если же простой человек зайдёт в шаверму, то его, конечно, сначала накормят настоящей шавермой, а потом ограбят до нитки, потому что деньги ему уже не понадобятся, так как через сутки он околеет от дизентерии в боткинской больнице.
В бутиках я несколько раз бывал по каким-то глупым оказиям. Там очень страшно. Когда заходишь в бутик, от стены бесшумно отделяется изголодавшая девушка, похожая на самку паука. Если вы вовремя не сбежите, она всучит вам трусы за двести баксов, а потом откусит вам голову и съест.
А вот про салоны мобильной связи ничего плохого сказать нельзя: деньги там принимают с удовольствием. Сколько дадите, столько и примут, и дадут взамен бумажку. Можно подойти через пять минут — и они опять с удовольствием возьмут ваши деньги и опять дадут бумажку. Да хоть весь день ходите.
Непонятно только, куда эти деньги деваются. Это как кормить шахту лифта апельсинами. Просто они, видимо, очень там любят деньги.
Хотя иногда можно видеть действие этих денег. Сидит, например, человек, веселится. Вдруг звенит у него телефон. «Да», — весело говорит человек в трубку. Потом долго слушает, и лицо его сползает. «Да», — говорит он ещё раз и уходит навсегда, не попрощавшись, как скрипач из тысячу лет как остопиздевшей песни ансамбля воскресение.
