Но Ирица чувствовала, что ему самому стало холодно.
— Ты научился, — Ирица медленно провела ладонью по его волосам.
— Я сам не знаю, что я сделал, — признался Берест.
Он все стоял на коленях возле ее постели. Ирица отстранилась от мужа, всматриваясь в его изможденное лицо и темно-серые, измученные, живые глаза. Лесовица снова погладила его по спутанным волосам, и Берест положил голову на край кровати. Неожиданно Ирица поняла, что он уснул. Она наклонилась, прислушиваясь к его сну. Бересту все еще было холодно. Ирица укрыла его одеялом, села рядом и обняла. Берест глубоко вздохнул во сне и удобнее прислонился к ней. Она улыбнулась. Ирица знала, что сейчас Берест не услышит ни ее слов, ни мыслей, но ей так хотелось с ним говорить.
— Берест, милый мой… все хорошо…
А сама тревожно думала: «Что будет теперь с нами, что будет с ним?».
Вечером к ним явился Князь Тьмы. Берест уже знал от Ирицы, что это какой-то очень могущественный чародей, который называет себя владыкой Подземья. «Если так, дело плохо», — мелькнуло у Береста. Лесовица вся сжалась, стоило вошедшему приблизиться. Лицо чародея было прекрасно и вместе с тем невыразительно, потому что не имело ни одного отпечатка, которые на лица людей накладывают испытания и время.
Князь попросту сел у стола.
— Что же мне с тобой делать, человек? — спросил он Береста.
Тот стоял посреди покоя, хмуро поглядывая на чародея.
— Зачем отковал меня от столба? — спросил Берест.
Князь изучающе глядел на него. Раньше он не придавал значения мужу лесовицы. Он считал чудом, что лесовица стала женой Береста. Но князь искал разгадку в ней самой, считая, что ее муж — всего только обстоятельство ее странного вочеловечения. Что могут смертные, чего они стоят? Силы людей ничтожны, век краток. Им не тягаться ни с демонами Подземья, ни с небожителями Небесного Престола.
Теперь Князь подозревал другое:
— Я хочу понять, как тебе это удалось — вочеловечить лесовицу и овладеть ее магией? Ты знал, что она умирает, но никто не мог тебе этого сказать. Ты сумел ее исцелить… Что ты еще умеешь, слабый человеческий маг? — Князь Тьмы по-прежнему мерил Береста испытующим взглядом.
— Что тебе надо от лесовицы, Князь?
— Хорошо, я отвечу, — в раздумье произнес Князь Тьмы. — Ты наделил ее своей сущностью: она стала говорить по-человечески, сделалась твоей женой… Наверное, если вам удастся уйти отсюда живыми, то и дети у вас будут. Обладающие свободой выбора, как люди, и одновременно — магией земнородных, — Князь Тьмы, казалось, размышлял вслух. — Это новая раса, которой не задумывал Вседержитель.
Берест внимательно слушал. Ирица видела его лицо сбоку: резко очерченная, нахмуренная бровь, плотно сжатые губы, подбородок, густо заросший светлой бородкой. Но она знала, кто из этих двоих на самом деле сильнее, и сердце ее сжималось при мысли о Бересте.
— Ну? Что ты молчишь? — спросил Князь Тьмы.
— Слушаю, — проговорил Берест.
— А хочешь, бери свою жену и уходи? — неожиданно предложил Князь. — Научи меня, как ты заставил земнородную изменить сущность — и отправляйся к себе на родину. Ведь мы можем понять друг друга. Тебе нужна именно эта лесовица, а мне — власть над земнородными вообще. Я не трону твою жену. Дай мне ключ к твоей власти.
Лесовица быстро и тревожно посмотрела на Береста. Что будет с ее лесными сестрами и братьями, если Князь Тьмы возьмет над ними власть?
Берест повел плечом.
— А может, я сам не знаю, в чем тут диковина. Я это не нарочно сделал. Как же я тебя научу?
Князь Тьмы встал и подошел ближе к нему. Они были одного роста, и столкнулись взглядами.
— Я разберусь, — тихо сказал Князь Тьмы. — Только позволь мне увидеть все это твоими глазами. Открой для меня свою душу, позволь войти в мир внутри тебя.
— Что ж ты меня просишь, сильный чародей из Подземья? — произнес Берест. — А сам не можешь, без спросу?
Князь Тьмы ответил:
— Мое могущество здесь ни при чем. Ты — человек, и обладаешь свободной волей. Если ты станешь сопротивляться мне, то я разрушу твой мир. Это бы ничего, — Князь Тьмы усмехнулся холодно и зловеще. — Но я боюсь не успеть разгадать твою загадку.
Берест опустил голову.
— Стало быть, у меня есть мир, созданный мной самим? Я могу открыть тебе ворота в него, ты найдешь то, что тебе нужно, и уберешься?
— Все верно.
— А как знать, что ты ничего больше с собой не прихватишь?
Князь Тьмы вдруг засмеялся.
— А что у тебя есть еще, что нужно было бы мне! Вы, смертные букашки, так часто мните о себе невесть что.
— Как насчет подумать? — шевельнул бровью Берест.
— Завтра утром я приду за ответом, — согласился Князь. — Не боишься за себя — пожалей жену.
Не дождавшись, что скажет Берест, он вышел. Берест остался молча стоять посреди покоя, склонив голову и сжав правую руку в кулак.
Ирица не сводила с него глаз. Условие Князя Тьмы казалось ей страшным, невозможным. Неужели Берест, ее Берест, откроет ему путь в свой мир? Ирица положила ладони ему на плечи:
— Ты не должен впускать его в свою душу! Берест, поверь мне! Не слушай его. Он убьет тебя, он все равно тебя убьет, даже если получит то, что ему нужно.
«Мы и так у него в руках оба», — подумал Берест.
— Ирица, есть у меня одна задумка… — издалека начал он. — Помнишь, ты… хм… стащила на хуторе нож, чтобы вырезать наконечник стрелы, который засел у меня в ране? Ты спряталась в саду, отвела глаза хозяйке и даже ее собаке… Ты бы могла сделать то же самое сейчас?
Ирица серьезно посмотрела ему в лицо.
— Нет. Я не смогу ни убежать, ни спрятаться. Князь Тьмы сильнее меня, он меня найдет.
— А если бы его не было, Ирица?
Лесовица отвечала:
— То мы бы спрятались в саду. Я бы сделала так, чтобы нас никто не заметил… отвела глаза, как ты сказал, — подтвердила она. — Только он здесь. Кругом, повсюду. Я везде чувствую его власть.
— Власть… — повторил за ней Берест и, отстранившись, прошелся по комнате. — А если бы его власть на время ослабела?..
— Что ты задумал?
Берест остановился.
— Ирица!
Она с тревогой вслушалась: в его голосе ей чудилась затаенная боль.
— Я тебя завел сюда, и я тебя выведу. Ты делай, как я говорю, ладно?
Ирица вздохнула и доверчиво положила голову ему на грудь.
— В чем же мне тебя слушаться, скажи? — отозвалась она.
Лесовице так хотелось во всем положиться на Береста, но ее беспокоило что-то, что она не могла объяснить. Ей казалось, что он сейчас надолго прощается с ней.
