— Я тогда очень боялась мужчин. Это сейчас понимаю, что у меня такое воспитание было… Слишком уж пуританское. Парни там почему-то всегда смотрели на меня очень оценивающе, буквально раздевали взглядом. Приходилось постоянно очень плотно, глухо… — Светлана пощелкала пальцами, подбирая слово. Хотя русский язык за эти месяцы она изучила довольно неплохо, но иногда затруднялась в выражении своих мыслей. Виктор посоветовал ей на время забыть об английском, чтобы быстрее освоить новый язык, поэтому старалась с друзьями говорить только по-русски.
— Одевалась в закрытую одежду. А когда Витенька меня спас… Я была как в тумане. Мне было все равно. Он меня раздел, вымыл, в постель уложил, лечил, кормил. И смотрит как на святую. Это было как, — Светлана опять пощелкала пальцами, — вот, как свет в конце туннеля. Его я не стеснялась вообще. Это как… Ну, ты же бога стесняться не станешь? Он и так сверху все видит. Вот я и не стеснялась Виктора. Просто не могла оставаться одной. Он смотрел на меня… А я, дура, каждую ночь забиралась к нему в постель, совершенно не понимая, что мучаю его этим. Потом как будто проснулась и поняла, что уже никогда жить без Виктора не смогу. Когда же поняла, что тоже любит… — она так радостно улыбнулась, что и Вера ответила улыбкой.
— Затем вдруг начала сознавать, что вы все тут совершенно другие.
— Какие другие? — не поняла Верка.
— Ну, не знаю, как объяснить, — Гольдштейн задумалась. — Нет, не так. В Америке, когда люди знакомятся, то как-то подсознательно чувствуешь, что тебя оценивают, просчитывают, что от тебя ожидать, как с тобой разговаривать… Вот, — Светлана даже взмахнула рукой, найдя, как сформулировать свою мысль, — сколько на тебе заработать! Здесь таких тоже хватает, но меньше… Вы же… Вы думаете, как помочь. И совершенно не смотрите, сколько с тебя — как это? — она в очередной раз пощелкала пальцами, — поиметь.
— Да-а? — удивилась Вера. — Я как-то на эту тему не думала.
— Ну, так ты же здесь выросла… — Светлана обвела рукой вокруг.
А потом они обе вдруг прыснули — маленький коралловый островок в Тихом океане явно не входил в Российскую Федерацию.
Глава 10
Сегодня она приехала значительно позже обычного. Николай уже собирался уходить, когда «Ягуар» загадочной незнакомки несколько резковато припарковался на обычном месте. Британка вышла из машины не сразу, а только через несколько минут. По телефону разговаривала? Войдя в ресторан, огляделась и как-то неуверенно прошла к своему обычному месту у стойки. Нервным движением указав на экран телевизора, велела переключить канал с биржевых новостей и заказала не привычный херес, а большой бокал «Белой лошади». Сделала большой глоток, поморщилась и в несколько затяжек выкурила свою длинную тонкую сигарету. Еще глотнула, повернулась, посмотрела на Штолева и пальцем поманила его к себе. Николай сначала не понял и стал оглядываться, гадая, кого она подзывает, а когда опять посмотрел в ту сторону… Британка, прихватив уже наполовину пустой бокал, нетвердой походкой шла к его столику. «Черт побери, — вдруг дошло до него, — она же в доску пьяна! Доехала-то сюда как?»
— Ну что, дождался? Можешь меня арестовывать! — заявила женщина, садясь на предупредительно отодвинутый стул.
Наверное, пару минут Штолев рассматривал впервые так относительно близко ее немного вытянутое лицо. Высокий лоб закрывала ровная челка каштановых волос, узенькие дуги бровей над серо-зелеными глазами, прямой, может быть, чуть великоватый нос, большой рот с крепко сжатыми узкими, но пухловатыми губами и подбородок с еле заметной ямочкой. Совершенно незаметный макияж. По отдельности — вроде бы ничего особенного, но вот все вместе производило впечатление одновременно чего-то монументального и очаровательного, именно того, что Николай понимал под красотой. А сейчас он даже не рассматривал — любовался.
— Чего вперился? — она говорила нарочито громко и грубо.
— Нравишься, — почти в той же манере ответил Штолев.
— Да? Это помешает тебе надеть на меня наручники?
— Есть за что? — спокойно поинтересовался он.
— Ты появился здесь точно в тот день, когда я закрутила это дело. Сегодня окончательно выяснилось, что я проиграла. Вернуть деньги на счета я уже не успеваю. Так что можешь меня арестовывать, — она говорила так, как будто Штолев полностью был в курсе ее финансовых дел. — Мне не хватило всего недели.
— Сколько и когда последний срок возврата? — спросил он.
— Сам ведь знаешь. Двадцать семь миллионов до четырнадцатого числа, — голос после залпом допитого шотландского виски был чуть хрипловат.
Четыре дня в запасе. И чего она дергается?
— Сейчас я отвезу тебя домой, проспишься. После этого завтра и поговорим.
— Ты не из банка? — только сейчас дошло до нее. — Не из службы безопасности?
Николай, не отвечая, встал, решительно подхватил ее под руку, помог подняться и повел к выходу. Женщина не сопротивлялась. Вытащила из сумочки ключи от машины и протянула. Села на переднее пассажирское сиденье и позволила пристегнуть ремнем безопасности.
— Куда едем? — спросил Николай, когда завел двигатель. Сомнений, что она лондонка, у него не было. — И, кстати, как тебя зовут?
— Ты даже этого не знаешь, — она уже не удивлялась. Поняла, что ошиблась в нем. — Леди Катерина Бекетт, — все-таки назвалась она.
«Н-да, даже представляясь, пьяная, не забыла упомянуть о своем происхождении, — как-то отстраненно отметил про себя Штолев. — И чего я ей помогаю?»
— А все-таки, ехать-то куда, мисс? Или миссис? — решил уточнить он.
— Херберт Кресент, — сказала она, проигнорировав последний вопрос.
Однако, это же Кенсингтон! Кажется, один из самых крутых районов в центре Лондона. Впрочем, отсюда недалеко.
Вести машину, несмотря на отличную эргономику, было тяжело. Все время хотелось перестроиться на правую сторону дороги. Неплохо помогал навигатор с большим экраном, заранее предупреждающий о поворотах. Женщина молчала, уйдя в себя. Когда уже подъезжали, дотянулась и нажала кнопку на брелке. С одной стороны маленького особнячка поползла вверх гибкая металлическая лента ворот встроенного гаража, предлагая зарулить внутрь. Даже на первый взгляд такой одноэтажный домик из красного кирпича в этом фешенебельном районе стоил не меньше пяти миллионов фунтов.
Николай вышел из машины, обогнул длинный капот и открыл левую дверь. Она, несмотря на хорошо уже заметную приличную степень опьянения, царственным движением протянула руку и позволила поднять себя с кресла. Он повел ее к внутренней двери гаража, но Катерина остановилась, вместе с ним обошла машину и, открыв неприметную дверцу, долго набирала код, снимая дом с сигнализации. Операцию пришлось повторить, потому что в первый раз эта леди Бекетт ошиблась.
Из гаража они попали в холл, а оттуда через гостиную в ее спальню. Штолев, посчитав, что его обязанности как джентльмена на сегодня выполнены, уже собрался уходить, но она не пустила. Прямо у дверей неожиданно уткнулась ему в грудь и заревела. Плакала Катерина, как обычная баба, громко шмыгая носом. Никакой аристократичности. Он обнимал женщину за плечи и чувствовал, как все ее тело содрогается от рыданий. Гладил по спине, по разметавшимся по плечам волнистым волосам и молчал. Успокоилась Катерина довольно быстро. Нет, она не взяла себя в руки, она… Она подняла голову, посмотрела своими заплаканными серо-зелеными глазами в его и приникла к губам Николая. От неожиданности он не сразу ответил, а потом вдруг испугался, что это наваждение вдруг кончится. Он целовал ее и боялся оторваться. Касался своими губами уголков ее рта, прикусывал ее губы, кончиком языка проводил вдоль, увлекшись этим, начал слизывать слезинки с ее нежных щек…
