— Им нужен ребенок Людмилы, — шепнула она мне. — Для жертвоприношения.
— Откуда ты знаешь?
— Мне Наташка сказала. Здесь вся система управления богами построена на крови жертв. А тут такой уникальный младенец, с помощью которого можно управлять сразу и морским богом, и подземным.
— Людмила знает об этом?
— В том-то и дело, что она не Людмила, а царица Леда. Память о нашем мире у нее начисто отшибли. Возможно, это проделки Варлава, возможно, Дракулы, а возможно, еще более могущественного существа. Меня Наташка послала, чтобы выкрасть ребенка, но я опоздала. Варлав меня опередил. Он был здесь еще утром, забрал ребенка и улетел в неизвестном направлении.
— Откуда взялась леди Моргана и что ты вообще о ней знаешь?
— Откуда она взялась, не знает даже Наташка. Но она дочь морского царя Форкия, в этом нет никаких сомнений. Ей понадобился несчастный менестрель, но жрица Светлана на всякий случай подменила его тобой. А дальше случилось то, что случилось.
— Значит, эта Моргана вполне может быть союзницей Дракулы.
— Наверное. Наташка считает, что она самая старшая из дочерей Форкия и Кето, а потому и самая могущественная.
— А как ты ощущаешь себя в роли Горгоны Медузы?
— У меня такое чувство, Чарнота, что я ею родилась. Так что не надо меня раздражать.
— А зачем Моргане де Перрон?
— Нынешний де Перрон ей абсолютно не нужен, но она рассчитывала добраться до его дедушки, а тот был даровитым отморозком, в смысле магом, и владел очень древним заклятием.
Мне почему-то казалось, что жертвоприношение младенца должно состояться где-то в районе разрушенной крепости Туле. Ведь неспроста же ее с таким остервенением штурмовали монстры Люцифера и Варлава. Конечно, прекрасные дамы могли и ошибаться относительно планов бывшего ведуна храма Йопитера, но в данном случае мне не оставалось ничего другого, как довериться Наташке с ее глубокими познаниями в обычаях древнего, давно уже сошедшего на нет мира.
— Петр Сергеевич, вы не в курсе, где Люцифер собирается праздновать победу над изменником Аталавом?
Царь Цемир, закончивший обмен любезностями с благородной Ледой, соизволил наконец обернуться ко мне:
— Вероятно, в Мерувиле.
— А где находится этот Мерувиль?
— Приблизительно в ста километрах от крепости Туле. Впрочем, я был там только однажды в сопровождении Дракунова, так что могу и ошибиться.
— Именно там состоялся Высший Совет, где были приняты судьбоносные для Атлантиды и Гипербореи решения?
— Да. Но я там натерпелся такого страха, что больше меня туда калачом не заманишь.
— Разве Люцифер не приглашал вас на предстоящее мероприятие?
— Приглашал, но я это приглашение решил проигнорировать.
— Вам придется лететь, царь Цемир.
— А вот это дудки, царевич Вадимир.
Наверное, во всем виноват был я, затеявший не к месту этот спор, но и Петр Сергеевич Смирнов мог бы не произносить столь громко мое имя. А имя сына Аталава действовало на обитателей этого замка как красная тряпка на быка. Первой вскочила на ноги царица Леда. Лицо ее исказилось от гнева, в устремленных на меня глазах не было ничего, кроме ярости.
— Как вы посмели переступить порог моего дома, царевич Вадимир?
Я не знаю, как складывались отношения этого гиперборейского донжуана и дочери морского царя Леды и были ли они похожи на мои отношения с Людмилой, но вины перед этой женщиной я не чувствовал. А потому и гнев ее счел неуместным. В конце концов, я ничего ей не обещал, а о рождении ребенка узнал случайно. И если Людмила скрыла от меня факт своей беременности, то сделала это, видимо, неспроста. Впрочем, Верка оказалась права, и сейчас я имел дело не с Людмилой, а с Ледой, которая прямо-таки горела желанием отомстить коварному сыну благородного Аталава. И надо сказать, что ей не пришлось подгонять отважных дружинников хитроумного царя Варлава, они прямо-таки зубами заскрежетали, узнав, что во вверенный их заботам замок проник опасный интриган и заговорщик. Мечи засверкали над моей несчастной головой, у меня не было выбора, и я обнажил свой волшебный меч Экскалибур, добытый, к слову сказать, с помощью той же Леды.
— Стойте, — крикнула дружинникам Леда. — Вам не одолеть внука Чернобога, вооруженного волшебным мечом. Я не хочу лишней крови. Пусть убирается вон из моего замка.
Возможно, подручные Варлава слышали о достоинствах моего Экскалибура, — во всяком случае, рычание смолкло, а мечи так и не были пущены в ход. Мне оставалось только поаплодировать мудрости царицы Леды, предотвратившей ненужное кровопролитие. Не знаю, удалось бы нам одолеть три десятка хорошо экипированных и обученных воинов, но жизни свои мы продали бы очень дорого, это точно.
— Волшебный меч в руках мерзавца — это страшное оружие. Но придет день, царевич Вадимир, когда ты горько пожалеешь, что прикоснулся к его рукояти.
— Позволю себе напомнить, благородная царица, что получил я этот меч не без твоей помощи.
Бледные щеки Леды окрасились румянцем, похоже, она действительно помнила, при каких обстоятельствах нам удалось извлечь Экскалибур из холодных объятий голубого карбункула.
— Меч Экскалибур был вручен тебе, царевич Вадимир, сын Аталава, для борьбы с драконом, но ты пощадил чудовищное порождение Тьмы и даже вступил с ним сделку. Впрочем, в этом есть и моя вина, я слишком доверилась внуку Чернобога.
Надо самокритично признать, что в словах Леды далеко не все было неправдой. Меч от нее я действительно получил для борьбы с Ящером. И этого сукиного сына я одолел с помощью восставшего народа. Но убивать его не стал по той простой причине, что под устрашающей личиной скрывалась слишком ничтожная суть в лице агента Тайного общества почитателей Мерлина. Этот нелепый человечишка сам в определенной степени был жертвой обстоятельств. Возможно, кто-то сочтет мой гуманизм неуместным, но я не жалел, что сохранил жизнь ничтожеству по имени Агапид. Увы, мой благородный поступок не был оценен по достоинству царицей Ледой, которая, вероятно, целиком находилась под влиянием Варлава. В данном случае оправдываться было глупо, поэтому, отвесив хозяйке замка поклон и подмигнув Верке, я гордо удалился в сопровождении царя Цемира и верных дружинников. У меня были некоторые опасения по поводу приспешников Варлава, но, к счастью, все обошлось. Дурная слава царевича Вадимира и его волшебного меча Экскалибура в этих обстоятельствах сыграла нам на руку.
— Это из-за вас, Вацлав Карлович, я оказался в немилости у царицы Леды, — сказал я, усаживаясь на летающую телегу.
— Вы говорите о несчастном Агапиде? Но ведь вы убили Ящера, а пощадили всего лишь человека, пусть и не очень чистоплотного, косвенно повинного в смерти людей, но все-таки не законченного злодея.
