– Мы скажем ей все. – Грей хлопнул рукой по досье. – Мы отдадим ей это. Полностью. Каждое слово. Она имеет право знать.
– Она имеет право. – Гальба тяжело опустился в кресло. – Я знал, что этот момент настанет. Мне глубоко жаль ее, но я не могу забрать у нее эту чашу.
– Завтра. – Не сегодня. Надо подарить ей хотя бы одну ночь, прежде чем он сделает с ней это.
Эйдриан раздраженно листал вторую папку.
– Двадцать лет вранья. И мы не в состоянии даже уберечь ее, бедняжку.
– Это было неправильно. – Дойл потер себе шею. – Меня не заботит, насколько она была ценна для нас. Это было неправильно. И мы это сделали.
Мэгги не была знакома с папками разведки, поэтому ей потребовалось больше времени, чтобы прочесть примечания и расшифровать всю историю.
– В голове не укладывается. Как могла женщина так поступить со своим ребенком? Они были близки, Анник и ее мать?
– Очень близки, – сказал Дойл.
– Вы причините ей невыносимую боль. Ведь ее мать недавно умерла…
– Я знаю, Мэгги, дорогая. Уже плохо то, что мы делаем с этой девочкой. А теперь мы ударим ее ногой в живот.
– Мы же не собираемся бросить ей это на колени и закричать: «Сюрприз!» Мы должны медленно… – Эйдриан первый раз выглядел неуверенным. – Мы будем… что? Как вообще можно сказать такое?
– Она вам не поверит, – заявила Мэгги. – Сначала вы должны убедить ее.
– Доказательство у нее в собственной голове, – ответил Дойл. – За все эти годы ее мать наверняка раз-другой споткнулась.
Если Анник сказали хоть раз, она запомнила. Она будет лежать ночью без сна и вспомнит каждую сказанную ей ложь. Он должен решить, как ей это сообщить.
– Мэгги права. Мы должны убедить ее. – Грей взял у Эйдриана папку, вытащил один лист и показал всем. – Мы начнем с самого начала. Завтра мы повезем ее в Сент-Одран и покажем ей оригинал в приходской книге записей. Можно это сделать, если Леблан еще на свободе?
Поколебавшись, Дойл кивнул:
– Риск небольшой. Хотя мы должны взять людей, чтобы обеспечить ей безопасность.
– Хорошо. Мы покажем ей книгу записей, привезем обратно, дадим ей папки и все объясним. – Грей поднял глаза и поймал взгляд Гальба. – Вы и объясните. Я, черт побери, не смогу.
– Десять лет я искал подходящие слова. Возможно, я найду их завтра.
Глава 29
Анник ждала его в спальне, в его постели и, лежа на животе, читала книгу. Совершенно обнаженная. Она взглянула на него из-под ресниц:
– Я рада, что вас не проглотил зверь, растянувшийся у порога. Кто это?
Во всей Англии, во всей Франции, во всем мире для него не было другой женщины. Только Анник. И она лежала обнаженная, на его кровати.
– Мы думаем, это наполовину волкодав. Дойл нашел его у доков. Наверное, сбежал с какого-нибудь судна.
– Я бы сказала, что это волк, даже частично слон. Я ему не нравлюсь.
– Вот и хорошо. Значит, ты не станешь бродить в темноте по коридорам. Мэгги принесла для тебя ночное белье.
– Я видела, Очень красивое, но я решила, что вы предпочтете быть уверенным в моей безвредности, когда подойдете ко мне. Как я понимаю, мужчина в подобных обстоятельствах не должен нервничать.
Анник лежала, опираясь на локти, ее грудь касалась малиновой кожаной обложки. Улыбка многообещающая взгляд застенчивый. Мужчины способны убить за обладание этой женщиной.
Грей подошел к ней, развязывая на ходу галстук и бросив его на стул, мимо которого проходил. Он чувствовал в себе безграничную силу. Это ее влияние.
– Я рад, что ты готова к последней восхитительной ночи любви…
Ее глаза слегка расширились.
– Возможно.
– Прежде чем начнешь умирать от жажды.
– Я не собиралась это обсуждать, – с досадой сказала Анник. – Подобные темы не способствуют романтическому поведению. И мое решение неизменно. Я не считаю нужным объяснять свое поведение, чтобы…
– И не надо. Лучшие мозги в британской шпионской службе намерены завтра отговорить тебя. Последний час мы составляли план.
– О!..
Анник выглядела упрямой, испуганной, но и менее напряженной. Ей нравилось, что ее пытаются убедить отказаться от этого идиотизма.
– У меня тоже есть план.
Она лишь молча взглянула на него и ждала продолжения. Он снял рубашку, бросил на пол, стянул брюки. Она хотела сесть, но он ее удержал. Прекрасно, что она лежит обнаженная, на животе, очень красивая. И к тому же не могла на него напасть.
– Я говорил тебе, что ты самая восхитительная женщина на свете?
– По разным причинам мы это как-то упустили… – Гладкие мускулы сказали ему, как она беспокоится. Он мог воспользоваться этим беспокойством, которое взорвется у нее внутри, как пена в бочонке. Сегодня он доведет ее до безумия. Она перестанет думать. Расслабится.
– Мне очень нравится этот изгиб. – Грей провел рукой вдоль напряженных мышц спины. – Как сельская местность за домом. Протяженная и холмистая.
– Я похожа на сельскую местность?
– Сомерсет. – Он погладил ягодицы. – С маленькими холмами.
– Право, у мужчин странные взгляды. – Он снова погладил ее.
– Твоя мать говорила тебе об этом?
– Ничего подобного моя мать не говорила. Она не хотела, чтобы я стала куртизанкой, и не посвящала меня в тонкости их мастерства. – Анник искоса взглянула на него. – За исключением нескольких мелочей, которые вряд ли знакомы приличным английским девушкам. Они слишком необразованные. Я покажу вам, если хотите.
Грея пронзил укол настоящего вожделения. В некоторых отношениях его леди вообще не была невинной, и он предвкушал много долгих интересных ночей, пока они выяснят, кто из них в постели атакующий.
– Может, позже.
– Одна кажется мне особенно интересной. Любопытно посмотреть, как она действует.
Она сведет его с ума. И делает это умышленно.
– Давай сохраним их для долгих зимних ночей, которые ждут нас впереди. Я не говорил, что люблю тебя, Анник? Это началось, когда ты в первый раз попыталась меня покалечить. Все не находил времени сказать это словами.
– Теперь самое время. Мы свободны, я не вооружена. – За ее поддразниваниями скрывалась печаль. Скоро он положит конец волшебству. – Мне чрезвычайно приятно быть любимой, особенно таким мужчиной, как вы. Думаю, я могу стать тщеславной и преисполниться самомнения.
– Можешь сделать это прямо сейчас. А еще сказать, что и ты любишь меня.
