Служили истуканам их.
Которые были для них сетью.
И дочерей своих в жертву бесам.
1
Монстр-мертвец более всего походил на того, кем он и являлся: на монстра-мертвеца. Я их, понятно, раньше не видел, только в кино, но в кино же грим, а тут — суровая реальность. При жизни это был рослый мужчина лет сорока пяти, да им он, собственно, и остался, только руки у него стали странно изогнуты, будто приобрели дополнительные суставы, а лицо… Лицо сделалось вовсе жуткое: невидящие белесые глаза навыкате, открытый оскаленный рот, из которого стекали по подбородку пузырчатые струйки густой мутной жидкости, провалившийся нос… Ужас, хоть сейчас на экран!
В руке живой покойник, одетый в выпачканный землей и порванный местами черный костюм, держал пистолет. Наверное — если верить Лорке, а почему ей в данном случае не верить? — один из пистолетов, которые он (он? а почему бы и не он?!) забрал у убитых милиционеров. Пистолет болтался в опущенной руке неловко, словно мертвец вот-вот готов был его выронить, но не зря же он его подобрал…
Мы стояли в узком переулке. Справа была высокая, не перелезешь, кирпичная стена какой-то строительно-ремонтной конторы, за которой стояли понурые автокраны и экскаваторы, слева — гаражи. Впереди, далеко-далеко (хотя на самом деле метрах в пятидесяти), светились фонари, проезжали редкие автомобили, но на самом деле все это было так же недоступно, словно находилось на Луне.
Оставалось надеяться на Лорку.
— Леха, кто это? — спросил Стасик, вжимаясь в ржавые гаражные ворота.
— Молчи, — сквозь зубы сказал я.
Лорка прижала ладони к вискам, словно мучительно что-то припоминала. Я вытащил из-за ремня револьвер, Стасик посмотрел на меня с ужасом.
Монстр-мертвец ничего не предпринимал: стоял, никаких звуков не издавал и все так же расслабленно держал пистолет. Такое впечатление, что он ожидал наших действий. Или указание получил — стоять и смотреть… Может, Пах через его глаза нас видит?
— Машина, — пискнул Стасик.
В самом деле, в дальнем (не ближнем, где светили фонари, а именно дальнем, темном) конце переулка появился милицейский «уазик» с мигалкой. Отбрасывая вокруг разноцветные сполохи, он ехал к нам, подскакивая на ухабах, и огорчил меня куда больше, чем алука. Трудно было не догадаться, что пожаловал сам Князь-полковник.
Лорка все так же стояла, прижав к вискам ладони, а я лихорадочно пытался вспомнить слова про кувшин, что сказал ее батя. «Пах ашбаран»… «Ашурбанипал»… Надо было на бумажку записать, блин…
— Лорка! Что там твой батя сказал? Ну, про кувшин?!
— А-пах нишбар, ве-анахну нимлатну…
— А-пах нишбар, ве-анахну нимлатну! — заорал я, выставив перед собой револьвер. — А-пах нишбар, ве-анахну нимлатну, понял, сука?!
Из «уазика» вылез ошарашенный водитель, с другой стороны — немолодой лейтенант с фуражкой в руке.
— Ты, пацан, брось свою зажигалку! — крикнул он, положив руку на кобуру. — Сдурел? Обкололся, что ли?
— Это не зажигалка! Стойте на месте!
— Стой, Сергеич, — сказал водитель. — Правда, а если пальнет?
— Какое там. Газовый небось.
Лейтенант принялся расстегивать кобуру, и тогда я выстрелил в автомобиль. Пуля ударила в бампер и со свистом унеслась куда-то вбок, лейтенант испуганно присел, а водитель юркнул за машину и оттуда завопил:
— Охренели?! Вы знаете, что вам за это светит?
Я поймал себя на мысли, что потерял из виду алуку, но монстр-мертвец стоял на прежнем месте, хлюпая соплями. Перекрывал отход, дрянь такая. Но где же Пах? Или он вместо себя прислал ментов, чтобы они нас привезли в отделение? Неужели успел вернуться?! Или…
— Камешек у тебя? — спросил я у Лорки, не опуская руку с револьвером.
— Какой?
— Который у Бурова нашли… у Паха!
— У меня…
— Они нас по нему выследили, поняла?! И он вернулся. А ты — «никаких ловушек, никакой сигнализации»… Не знаю, чем он там волшебный, но только он еще и маяк!
— Пацан, ты бросай пистолет! — кричал тем временем лейтенант, прячась за дверцей. — Я ж тебя урою, только поймаю!
— Вы не орите, а гляньте лучше, что у нас за спиной стоит! — крикнул я в ответ. — Фары же светят, видно!
— Не знаю, что там за бомжара у вас стоит! Давай бросай пекаль, понял?!
Я еще раз посмотрел на забор строительной конторы — нет, не перелезть. Высоко, да еще сверху битые бутылки в раствор натыканы, чтоб не сперли чего. На гараж залезть? Не успеем, у ментов пистолеты, еще палить начнут, да и алука небось не промах, хоть и дохлый. Попались мы. Очень быстро и очень неожиданно попались. Допустим, Лорка допрыгнет — со своими нечеловеческими способностями, я с горем пополам тоже влезу, а Стасик, принципиально не способный к физическим нагрузкам и упражнениям? Опять же, если я его подсажу, тогда не успею сам… Хорошо хоть алука ментам пока не подыгрывает.
— Машина… — пробормотал Стасик.
Второй «уазик» появился с противоположного конца переулка и остановился, едва не стукнув бампером алуку. Мертвец продолжал стоять как ни в чем не бывало и на скрип тормозов не среагировал.
— Пах, — в ужасе прошептала Лорка.
И действительно, это был полковник Буров. В штатском, выбритый, ухоженный, он был в «уазике» один. Выйдя из машины и громко хлопнув при этом дверцей, Буров заорал:
— Что вы тут затеяли, а? Кудряшов!
— Я, товарищ полковник! — отозвался лейтенант из своего укрытия.
— Перепугали детей, понимаешь… — сердито сказал Буров. — Парень, у тебя там что, пистолет?
— Револьвер, — ответил я.
Револьвера я не опускал, хотя не представлял, как, в случае чего, смогу выстрелить в нормального живого милиционера.
Волшебные слова про кувшин снова вылетели из памяти, но я был уверен, что они все равно не подействуют. Ситуация получалась диковатая: с одной стороны, милиция, малопонятные тинейджеры с пистолетом, с другой — стоящий спокойно мертвец, на которого никто, кажется, не обращает внимания.
