Но для Хелены тот факт, что ее сестра весной родит ребенка, не означал ничего, кроме неприятностей.
Дейрдре и так уже согнулась, как прутик, под влиянием Пейгана, выслушивала его идеи, руководствовалась его советами, шла на компромиссы, меняясь и подчиняясь его воле.
А теперь еще и это…
Разумеется, беременность сломает Дейрдре, уничтожит все, что осталось от ее лидерства, и низведет ее до воркующей мамаши, которая предпочтет кормить грудью ребенка, чем размахивать мечом.
Хелена снова ударила по стене, на этот раз ободрав кожу на костяшках пальцев. В ее глазах стояли слезы, слезы не от боли, а от утраты, от эгоистичного осознания, что теперь Дейрдре не будет ее соперницей на тренировках. Дейрдре, беспощадная сестра-воительница, которую она уважала, ушла навсегда.
Зализывая окровавленную руку, Хелена дала себе клятву. Она никогда не позволит мужчине изменить ее так, как Пейган изменил Дейрдре. Никогда.
Ристалище было шумнее, чем весенняя ярмарка в разгар дня, в нос бил запах пыли, соломы и пота людей и животных. Лошади фыркали, как бы насмехаясь над приказами своих хозяев. Грубые мужчины кричали, распекая оруженосцев, которых должны были превратить в воинов. Совсем юные мальчишки репетировали самые отвратительные ругательства, сражаясь с соломенными мишенями и кожаными чучелами.
Хелена шла по двору в сторону Пейгана и подумала о нескольких ругательствах, которые ей хотелось бы выучить.
Все это только потому, что она расстроена из-за состояния Дейрдре. Дело только в этом, говорила она себе. Ее отвратительное настроение не имеет никакого отношения к тому, что, проходя мимо кладовой, она заметила Люси с рукой, засунутой спереди в штаны Колина.
Хелена поравнялась с Пейганом, который стоял, прислонившись к изгороди, скрестив руки на груди, и напряженно наблюдал за тренировкой.
— Сражайся со мной, — натянуто произнесла она.
Он как будто не слышал ее. Его взгляд был прикован к бою на поле.
Она сказала громче:
— Сражайся со мной.
— Что? — рассеянно бросил Пейган, все еще глядя на поле, — все его внимание было приковано к бою.
— Роув! Пусть Кеннет держит щит выше!
Хелена проследила за его взглядом.
— Я сказала, сражайся со мной.
— Не так! — закричал он. — Работай плечом!
Не утратив смелости, Хелена протянула руку к его животу и стала вытаскивать его меч. Только тогда он схватился за рукоять и обратил на нее внимание.
— Что?
— Сражайся. Со. Мной.
Пейган окинул ее внимательным взглядом, с ног до головы, как надоедливого ребенка.
— Хелена.
Даже в этом одном слове она услышала снисходительность. Но с нее уже хватит. С тех пор как приехал Пейган, он надзирал за тренировками, запрещая Дейрдре и Хелене сражаться с кем-то другим. Дейрдре позволяла это, а Хелена держала свое обещание — пытаться сотрудничать. Но сейчас, когда Дейрдре была беременна и вообще отказывалась сражаться, Хелена не могла больше молчать.
Сегодня утром она испробовала все способы. Оскорбляла рыцарей Камелиарда. Подкупала людей Ривенлоха. Даже нарывалась на драку с норманнами. Но никакие насмешки, дерзости, посулы и унижения не могли заставить их сразиться с ней.
— Ты боишься сражаться с женщиной? — презрительно усмехнулась она. — Так вот почему ты сделал моей сестре ребенка? Чтобы избавить себя от риска проиграть женщине?
Пейган выглядел ошарашенным, и Хелена подумала, не сказала ли она слишком много. Но потом воспоминание о Колине и Люси снова нахлынуло на нее, и гнев с новой силой хлынул в ее вены.
— Какие же вы, норманны, трусливые бараны!
Он нахмурился, но явно не от злости. Скорее ему было неловко. Ее слова доставили ему неудобство, не более того.
— Хелена. Сестра. Не нужно…
— Не называй меня сестрой! — огрызнулась она.
Соперники на поле постепенно остановили свои поединки, отвлеченные этим новым любопытным зрелищем. Хелене было все равно. Она могла бы бросить вызов им всем.
— Я Воительница Ривенлоха, — заявила она, смерив его презрительным взглядом, — и я вызываю тебя на поединок!
Она выхватила меч. Пейган не вытащил свой, а только поднял руки в миролюбивом жесте, что привело Хелену в смятение.
— Я… — Он откашлялся, явно чувствуя себя неловко от ее вызова. — Послушайте, миледи, — мягко сказал он, — я знаю, что вы скучаете по ристалищу, по фехтованию, по тренировочным боям. Но я не могу быть вашим… тренировочным партнером.
— Никто больше не будет сражаться со мной. — К ее унижению голос изменил ей на этих словах. — Благодаря тебе и твоим проклятым новым правилам.
Пейган, похоже, так и не оскорбился. Он почесал подбородок, тщательно обдумывая ее слова. Потом решительно скрестил руки.
— Колин, — сказал он. — Колин сразится с вами.
Глаза Хелены вдруг наполнились непрошеными слезами, и это было все, что она могла сделать, чтобы удержать их.
— Он… он размахивает своим мечом в другом месте, — смогла выдавить она, вызывающе вскинув подбородок.
Хотя она не сказала ничего больше, Пейган понял ее намек. После долгой задумчивой паузы он кивнул.
— Ну, хорошо, — произнес он со вздохом. — Я буду драться с тобой, но…
Она нахмурилась.
— Но что?
— Ты не должна говорить сестре. Ты знаешь, что Дейрдре будет завидовать. — Он вытащил свой меч. — Я не хочу, чтобы ей хотелось сражаться. Это подвергнет опасности нашего ребенка.
Хелена посмотрела ему в глаза, как будто видела его в первый раз, — в них была врожденная доброта, которая делала его действия почти простительными.
Что до его умения фехтовать, он оказался превосходным бойцом. Когда Хелена рубила, кружилась, уклонялась и делала выпады, когда ее кровь закипала от битвы, а кожа горела от возбуждения, ей начала нравиться их схватка. Пейган не старался сдерживаться, и все же ей удалось раз или два застать его врасплох при помощи приемов, которые заставили его посмеиваться и хвалить ее изобретательность.
Действительно, Хелена так хорошо проводила время, что почти смогла забыть о флиртующем норманне, которого заметила в кладовой. Почти.
Всю дорогу до ристалища Колин проклинал эту нахальную девицу, Люси Кэмпбелл. Коварная служанка, должно быть, специально дождалась, пока увидит Хелену, чтобы сунуть руку ему в штаны. Ему следовало догадаться, что она не замышляет ничего хорошего, когда она позвала его помочь ей делать цукаты.
Частично это была и его вина. Он взял за правило заходить к Люси, чтобы показывать ей, как готовить его любимые нормандские блюда, — еду, которая, он знал, напомнит Хелене о нем. Вполне естественно, что пустоголовая девица начала видеть в этих визитах нечто большее. И сейчас она выбрала самый худший момент, чтобы позволить себе вольности.
