Я шагал домой и обдумывал, что сказать домашним, и когда Дарья и Илья, завидев меня во дворе, кинулись с расспросами, заявил, что вышла ошибка. А наедине с Ильей показал ему облыжную грамотку купца.
— Ах ты, сволочь! Не ожидал такого от Саввы! Подлая душонка! Ещё и в долю набивался. Эдак он и на меня лжу возведёт! Я ему морду завтра же набью, пусть знает!
— Нет, Илья, так нельзя!
— Морду бить за непотребство нельзя?
— Да нет, ты меня не понял. Наказать его надо, но месть — блюдо холодное. Если ты ему морду набьёшь да о подлости его скажешь — он в Разбойный приказ побежит, возмущаться будет, что имя его известно нам стало. Я ведь грамотку эту выкрал из Разбойного приказа и хочу, чтобы там больше обо мне никто и никогда не вспомнил. Понял теперь?
— Понял. А и хитёр да умён ты, зятёк! А как же наказать его мыслишь? Не должны подлые поступки без наказания оставаться!
— Согласен. Можно разорить его, можно покалечить — даже убить! Выбирай сам по вине его.
Илья задумался, тряхнул головой.
— Нет, не на меня грамотка писана — на тебя, тебе и решать, сколь велика его вина. Примешь любое решение — я соглашусь на всё.
— Не пожалеешь? Язык за зубами держать сможешь?
Илья перекрестился:
— Вот те крест! Никто ведь из Разбойного приказа так быстро да ещё и невредимым не возвращался. И за малую вину всю спину кнутом в лохмотья превратят, а уж за такие обвинения, какие тебе предъявили, — пытки да казнь. Так что смерти твоей Савва, Иуда этот хотел. Дарья уж в голос выла, думала — в последний раз тебя видела.
— Рано хороните. Я ещё сына увидеть хочу, да вырастить его. Давай вот что обмозгуем. Дороги уже подсохли, как только Савва с обозом поедет куда, сразу мне скажи, а я уж его по пути перехвачу. Только надо, чтобы товар на телеге ценный был, чтобы он почти все свои деньги потерял.
— Сделаю. Когда он в товар вложится да с обозом соберётся — я ужо по-всякому узнаю, да обскажу. А дальше — сам решай.
На том и порешили.
Месяц от Ильи не было никаких сведений о предстоящей поездке. И всё это время я продумывал, что предпринять, чтобы наказать подлеца, и при этом не влипнуть самому, дабы даже тень подозрения не упала на меня и семью Ильи.
А с самим Саввой, когда перехвачу обоз, что делать? Можно руки-ноги переломать, — так ведь ко мне же и привезут на излечение. Он на мою жизнь покушался: по крайней мере, через пытки я бы точно прошёл, и в лучшем случае — остался бы живым, но калекой. Тогда чего я колеблюсь? Эта змея подколодная может и ещё написать — даже наверняка напишет. Посмотрит — грамотка написана, а лекарь — вот он, живой, и никто его в Разбойный приказ и не забирал. Ему-то память я не отшибал. Возьмёт да напишет ещё более гнусное послание, чтобы уж наверняка было. Значит, остаётся одно — жизни его лишить. Не хочется мараться, конечно, но ведь я не сделал ему ничего плохого. Мы даже знакомы поверхностно. Только и встречались, что в плаванье на ладье. Наверное, он из породы людей, которым плохо, когда другому хорошо. Деньгам моим позавидовал? Стало быть, решено — убить гниду. Если получится задуманное — так чёрт с ним, с его товаром. Мне всё равно — пусть хоть всё пропадёт, или назад его вернут, семье.
Теперь — как убрать? Можно по-простому. Купить арбалет и ждать по пути в засаде. Больших навыков арбалет не требует, это не лук, владеть которым — целая наука и долгие тренировки. А можно — и ядом напоить. В лесах чего только не растёт — от цикуты до белены. Нет, яд отпадает — ещё не лето, не ядовита цикута и другие растения, для такой цели их надо было ещё прошлым летом собирать. Только вот заранее такие действия спланировать нельзя. Я всё-таки лекарь, а не убийца. Хоть и приходилось убивать, так только в целях самозащиты — не моё это ремесло, претит душе.
Да, иногда только смертью можно остановить злодеяние. Я вспомнил стычку с наглыми опричниками на рязанском торге, расправы, чинимые кромешниками в Пскове, и разгром их гнезда доведёнными до отчаяния мужиками, в коем участвовал и я. Быть может, Божья кара нелюдям вершится нашими руками?
Итак, остаётся одно — арбалет. Сабля и нож отпадают сразу. У обоза охрана будет. Ежели нападу на обоз — они в сечу кинутся. Коли умелые окажутся — самого убить могут или узнать потом, если я ловчее окажусь — их убить придётся. А убивать невиновного — это уж слишком.
Однако ж и про маску на лицо надо не забыть — мало ли что? Попадётся случайный свидетель, тогда уж точно в Разбойный приказ угожу.
Решив так, я отправился на торг.
Найдя арбалет, я выстрелил прямо в лавке по доске, чтобы проверить силу тетивы. Это лук надо проверять, натягивая тетиву, чтобы узнать силу и крепость его плеч. Болт после выстрела глубоко ушёл в доску — так, что я едва его выдернул. Я купил несколько болтов, замотал всё в холстину, и в другой лавке купил ещё арбалетных болтов. Купленными вместе с арбалетом болтами я потренируюсь, а на дело пойду с болтами, купленными в другой лавке.
Все болты — впрочем, как и стрелы и луки, делают вручную оружейники. И каждый мастер сразу узнает, его это изделие или нет — по тому — какой наконечник, как посажен, оперение у болта опять же разное. Вдруг найдётся хитромудрый кто, поспрашивает после смерти Саввы — не продавал ли кто арбалет с болтами?
Не теряя времени, я выехал за город и выстрелил несколько раз в берёзовый пенёк. К моему удовольствию, стрелы попадали точно в цель с двадцати шагов. Мне больше не надо — не снайпер я, и такой дистанции хватит. Я с трудом вытащил из пенька болты и забрал с собой.
Дома из чёрной ткани сделал маску на лицо с прорезями для глаз. Натянул, посмотрелся в зеркало и чуть не захохотал — ну прямо Зорро! Шляпы только его не хватает.
Арбалет в холстине с болтами и маской я спрятал в своей комнате. Теперь оставалось только ждать и молиться, чтобы Савва не написал паскудную грамоту раньше, чем уедет. А может — и не ждать? Забраться на дерево да подстрелить его прямо во дворе? Я решил всё же подождать несколько дней и не прогадал.
Следующим днём Илья отвёл меня в сторонку и шёпотом сообщил, что Савва скупает товар оптом и намерен через три дня с обозом отправиться в Смоленск.
— Только, думаю, — ничего у тебя не выйдет, — вздохнул Илья.
— Это почему же?
— Купцов много едет: будет около тридцати телег, охрана большая — не подберёшься.
— Бог не выдаст, свинья не съест, — отшутился я пословицей.
Через два дня Илья подошёл ко мне снова.
— Завтра утром выезжают по Смоленскому тракту.
— Хорошая новость, а то заждался. Надо выезжать сегодня вечером.
Я выбрал одежду потемнее, бросил в мешок арбалет с болтами и маской и выехал из города. До сумерек успел проскакать вёрст десять.
В лесу подобрал подходящую полянку с выгоревшими пятнами от костров. Невдалеке журчал ручей. Большой обоз двигается медленно, и, скорее всего, остановится именно здесь.
