— Все понял?
— Все.
Можно было успеть и еще кое-что сказать Полуянову, кое-что поручить. Но Косой побоялся, слишком уж много будет знать. Хватит с него.
— Ну, я пойду? — неуверенно спросил Полуянов.
— Валяй. И чтоб все чисто было. А то хана. Не так, так по-другому. Пером достанем. Или пулей. Как Ваську.
— Ваську я помню, будь спокоен, — странным тоном сказал Полуянов и поднялся со скамьи.
Косой проводил его пристальным, настороженным взглядом. Что-то ему вдруг не понравилось в этом парне.
В то же утро Полуянов незаметно сунул записку в условное место. Магазин культтоваров он нашел легко и ящик на стене тоже.
Теперь оставалось ждать.
Магазин взяли под наблюдение плотно. Ждали не только Сердюка, ждали любого, кто приблизится к ящику и достанет записку.
Откаленко, пройдясь с Лосевым по противоположной стороне улицы, обратил его внимание на одну из витрин магазина, где были выставлены детские игрушки. Там на нитках висел большой серый надувной слон.
— Вон, между прочим, слон-то.
— Это не тот, — возразил Виталий. — Этот с маленькой буквы.
Откаленко вздохнул.
— Так может быть только у нас, по-моему. Чтобы от размеров одной буквы менялось все дело. Маленькое «с» — и все ясно. Большое — и все запутывается.
— Человеческие связи запутаннее любых других в природе, — философски заметил Виталий. — А мы работаем по ним.
Откаленко усмехнулся.
— Лосев — это голова.
— Сердюк, между прочим, тоже голова, — вздохнул Виталий.
— И еще глаза и память, — многозначительно добавил Откаленко. — А потому, старик, я здесь больше не покажусь. Гуд бай!
Они разошлись.
Откаленко свернул в ближайший переулок, а Виталий не спеша пересек улицу и вошел в магазин.
«Интересно все-таки, почему они выбрали именно этот магазин? — думал он. — Что-то, наверное, у них связано с ним. Или случайно заскочили? Тоже ведь возможно».
До конца дня ничего примечательного не произошло. Сердюк так и не появился. И вообще никто не подходил к ящику.
Среди дня Лосев снова приехал в магазин. Один из находившихся там сотрудников подал условный знак: все спокойно, все по-прежнему. Записка была на месте.
Виталий потолкался среди покупателей, что-то попросил показать, к чему-то приценился и уже собрался было уходить, как вдруг за его спиной раздался чей-то радостный возглас:
— Здравствуйте, товарищ Лосев!
Виталий обернулся. Перед ним стоял улыбающийся незнакомый паренек в скромном пиджаке и галстуке.
— Значит, не узнали? — спросил он.
— Признаться, нет.
— А ведь вы у нас на филфаке с докладом выступали, — сказал паренек, почему-то осторожно поглядывая по сторонам.
Виталий улыбнулся.
— Для филолога вы себя что-то странно ведете.
— А я сейчас, между прочим, не филолог. — И вдруг, переменив тон, паренек деловито спросил: — Кстати, вас можно на минуточку?
— Пожалуйста, — удивился Виталий. — Хоть на две.
— Тогда выйдем отсюда.
Когда они очутились на улице, парень озабоченно спросил, понизив голос:
— Вы не по нашему делу пришли?
— Вряд ли. А какое у вас тут дело?
— Видите ли, у нас в дружине есть оперативная группа. Ну, вы знаете про такие.
— Знаю, конечно.
— Так вот. Это наш район. И мы получили сигнал. Как в магазин поступает дефицитный товар, налетают мелкие спекулянты. У них связь с одним продавцом тут.
— Что за продавец?
— Мы его уже установили, — со скромной гордостью ответил паренек. — Некий Алексей Мотков. Собираемся поставить вопрос перед администрацией. Вот только поймаем парочку его дружков.
— А администрация надежная?
— Будьте спокойны, Павел Иванович, если узнает, выгонит в три шеи.
— Это кто, директор?
— Ага. Да вон он сам, видите?
Действительно, за прилавком в этот миг появилась величественная фигура Павла Ивановича. Виталий, естественно, не подозревал, что это визуальное знакомство окажется решающим для дальнейшего хода событий.
Он в этот момент задумался совсем над другим обстоятельством. Не помешают ли дружинники намеченной операции? Если Сердюк придет сам, то ничего. Его немедленно узнают и возьмут тут же. Но если он пришлет кого-то? Присутствие в магазине дружинников может насторожить этого человека, отпугнуть. Но с другой стороны, продавец сам по себе может представить оперативный интерес.
— Вы что-нибудь знаете об этом Моткове? — спросил он.
— Конечно. Во-первых, у него машина. Это при его-то зарплате! Потом знакомства. Выпивает часто. На деньги играет, в домино, например.
— Дома у него были?
— Мы группа оперативная, — весело подмигнул паренек. — А тот двор у нас вообще на учете.
— Что же это за двор?
Паренек назвал адрес, и Виталий невольно насторожился: в том дворе жил и Васька; кроме того, тех «доминошников» он уже успел узнать. Виталий вспомнил полутемный двор, свою драку там… Может быть, среди напавших на него парней был и этот Мотков?
— Вот что, — решил он наконец, — к вам пока одна-единственная просьба: не поднимайте шума в магазине до нашего сигнала. Ладно?
— Ладно, — и, поколебавшись, паренек спросил деланно-безразличным тоном: — А вы тут тоже на операции?
— Да нет, случайно зашел, — улыбнулся Виталий.
С этого момента Мотков был взят под двойное наблюдение. Но он даже не приближался к деревянному ящику на стене.
А на следующее утро, когда Виталий вместе с первыми покупателями зашел в магазин, обнаружилось, что записка исчезла.
Утром Павел Иванович, как всегда, долго фыркал в ванной, потом из спальни донеслось ровное гуденье электробритвы, и, наконец, он появился на кухне, свежий, пахнущий одеколоном. И все же Татьяна Спиридоновна безошибочно угадала, что муж не в духе. Да, собственно говоря, это можно было не угадывать, а заранее предположить: ночной их спор ничем не кончился.
Поэтому, как только Павел Иванович принялся за завтрак, она без колебаний возобновила этот разговор: он касался слишком важного вопроса, чтобы Павел Иванович принял решение по нему самостоятельно.
— Павлуша, я, конечно, не вмешиваюсь в твои дела, — как обычно, начала Татьяна Спиридоновна. — Но я тоже имею мнение. Я ему не верю! Вот на столько не верю! — она большим пальцем отмерила на мизинце ничтожную дольку. — Платить такие деньги!
