Наверное, в этой свободе были виноваты финны, вернее, фундаменты их построек, на которых стояли корпуса санатория. Наши архитекторы так мыслить еще не умели.
Это было мнение Аниного соседа по столику в санаторной столовой. И персонал, и отдыхающие звали Юлия Викентьевича не по имени-отчеству, а по фамилии, которая больше напоминала имя — Анатоль. Было ему уже за семьдесят, но он еще преподавал в Кораблестроительном университете и не хотел казаться стариком.
— Человек — то же животное, должен жить в беге, гоняться и убегать, — говорил Анатоль, налегая на кисломолочные продукты. — Когда животное перестает охотиться, оно ложится и умирает. Мой девиз — это школьное правило спряжения глаголов: «Гнать, держать, терпеть, вертеть…»
Этот престарелый живчик не бегал трусцой по дорожкам, к тому же их в санатории не было. Он предпочитал погоню за реальным объектом, то есть ударял за женщинами. Никто его всерьез не воспринимал, как любовника, и при Ане он не разу не достиг своей цели, но, может, ему это было и не нужно.
— На охоте у льва только одна из десяти попыток завершается успешно, — говорил Анатоль, вообще-то, похожий на облезлого хорька, когда очередная жертва посылала его подальше.
Перед Аней он благоговел. Глядя на нее задумчиво, он вздыхал, как гимназист, и говорил, что волочиться за мечтой нельзя. Зато при виде других соседок Ани по санаторному столу глазки его становились масляными, он начинал вертеться, словно бес лез ему в ребро, а шило в другое место.
Столик делили с ними еще две женщины. Ольга Владимировна Москаленко была стройна до худобы, вообще имела формы восемнадцатилетней девочки, да еще и ярко голубые глаза. Эта сорокалетняя женщина была бы красавицей, если бы не ее удивительно постаревшее лицо. Так случается, когда полный человек начинает вдруг, благодаря секретным диетам и железной воле, резко худеть, лишаясь своего конституционного веса, задуманного природой специально для него.
На жизнь она вроде не жаловалась. Работала Ольга Владимировна в коммерческой фирме. Всего год назад она вышла замуж в третий раз за хозяина своей фирмы. Сразу стала менеджером, купила новенький «фольксваген—гольф». Между прочим, это вслед за ней почти всю дорогу до санатория ехал мачехин «вольво». В ее стареющем лице была какая-то роковая тайна, сокрытое от посторонних глаз переживание.
Анатоль попробовал за Ольгой Владимировной приударить, но, увидев ее мужа, высокого красавца с кинематографическим лицом, сник и потерял к ней интерес. Другое дело главный бухгалтер «Спецтуннеля» Татьяна Викторовна. Эта, несмотря на полную, совершенно ровную с боков фигуру, с маниакальным упорством влезала в мини-юбки и укороченные шорты. К ухаживаниям Анатоля относилась благосклонно, но когда он напружинивался для решающего броска, вдруг отшивала его в самых рыночных выражениях. Она быстро оглядывалась по сторонам в поисках чего-нибудь более достойного ее бухгалтерского обаяния и женственной фигуры. Но не почувствовав вокруг никакого интереса к своей особе, опять давала повод Анатолю суетиться вокруг нее. Так продолжалось довольно долго, и, кажется, нравилось и Татьяне Викторовне, и Юлию Викентьевичу. Наверное, в этом, по их мнению, и состоял настоящий отдых.
Аня не дичилась, была приветлива со всеми, не отказывалась поболтать с женщинами, отшучивалась в ответ на предложения мужчин, даже соглашалась на прогулки по берегу Финского залива с престарелым Анатолем. Дни стояли солнечные, с голубым небом и смазанными высоким ветром облаками. Песок и камни были уже холодными, но доктор Хачатурян рекомендовал ей рефлексотерапию, то есть ходить по камням босыми ногами. Анатоль тоже стал выпрашивать у доктора такую же рекомендацию. Но Хачатурян посоветовал ему держать ноги в тепле, сказав, что Анатоль, может, и молод душой, но кости у него уже семидесятилетние.
Так они и гуляли по утрам. Аня босиком по самой линии воды, иногда оступаясь и вскидывая вверх руки, а Анатоль в ботинках по сухому песочку. Анатоль задавал какие-то вопросы, нащупывал тему, Аня отвечала односложно, полагая, что с живчика хватит и совместной прогулки. Вдали узенькой полоской темнел остров. По утрам в прозрачном воздухе он обретал свой зеленый цвет, плохо различимый на таком расстоянии в обычное время. Они доходили, как правило, до травяной косы и возвращались назад. У огромного розоватого валуна сворачивали к санаторию. Здесь на пляже им встречалась обычно Ольга Владимировна. Она сидела прямо на песке и смотрела вдаль.
— Оленька, не сидите на холодном песке. Давайте я вам постелю свою куртку, — каждый раз Анатоль говорил ей одно и то же, и каждый раз она поднималась и возвращалась вместе с ними в санаторий.
Как-то раз туннельный бухгалтер выказала Анатолю наибольшую благосклонность, и он отказался от утренней прогулки с «воплощением молодости и женской прелести», как он слащаво называл Аню. Ее это совсем не расстроило, наоборот, приставучий старик, хоть и не особенно надоедал, но нагонял на нее легкую тоску.
Она сняла кроссовки, прошла к воде и потрогала воду ногой, будто собиралась купаться.
— Как водичка? — послышался сзади приятный голос Ольги Владимировны.
— Около берега ничего, но еще пару шагов, и ноги будет сводить, — ответила Аня.
— А я бы рискнула, но только с костром и водкой…
— А я бы за компанию, — добавила Аня.
Они немного посмеялись собственной показной смелости и пошли вместе, но не по обычному маршруту, а в обратном направлении.
— Где же ваш кавалер? — спросила Ольга Владимировна. — Уж не изменил ли он вам с сестрой-хозяйкой? Почему он до сих пор не обратил внимание на свою ровесницу?
— Татьяна Викторовна заронила в нем надежду.
— Анатоль променял мечту на надежду, — серьезным голосом пошутила она. — Дай бог, чтобы все у человека было вовремя. Первая любовь, женитьба, дети, внуки, смерть. Чтобы человек не выглядел так, как вот эта пляжная раздевалка, но только зимой, засыпанная снегом, на берегу обледенелого залива. Как отвратительны бодренькие старики, бегающие за молодыми женщинами, но противны и рассудительные юноши, просчитывающие жизнь, не верящие, что жизнь бесконечно долгая и еще можно без оглядки валять дурака…
— Ой! — воскликнула Аня. — А я не верю в бесконечную жизнь и стараюсь не валять дурака.
— Вы уже женатая женщина, можно сказать, матрона. Это ваш муж был за рулем «вольво»?
— Боже упаси, — взмахнула Аня рукой, чтобы отстраниться от такой мысли и одновременно сохранить равновесие на мокрых камнях. — Человек, конечно, ко всему привыкает, но жить с такой азиатско-уголовной физиономией!..
— Чему вы смеетесь? — удивилась Ольга Владимировна, когда Аня вдруг рассмеялась чему-то понятному только ей.
— Это я сквозь слезы. Рассуждаю об уголовных физиономиях, а у самой муж сидит в «Крестах»…
— За что?
— За убийство, — просто ответила девушка и внимательно посмотрела на Ольгу Владимировну. Сейчас та сошлется на обязательные процедуры или придумает еще какой-нибудь предлог, чтобы вежливо раскланяться с женой убийцы. Но женщина так же медленно брела рядом по пустынному пляжу.
