Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
— Милый, я хочу, чтобы ты понял: ты должен сам бороться за свою жизнь. Если твоей матери удастся убедить окружной суд, что она действует в их интересах, то тебя положат в психиатрическую лечебницу. И если это случится… — Лилиан больше не могла сдерживать слезы. — Дэвид, пожалуйста, помни: что бы тебе ни говорили, мы с Руди стараемся помочь тебе. И мы на все пойдем ради этого. Нужно будет нанять адвоката — наймем. Нужно будет сходить в ад и вернуться — и это сделаем. Мы будем бороться за тебя! Иначе какие же мы опекуны?
Лилиан замолчала и отвернулась, чтобы вытереть слезы, а я решил пока не задавать ей вопросов. Наконец она более-менее пришла в себя и продолжила тихим, спокойным голосом:
— Я не знаю, почему так происходит, но многие смотрят на опекунов сверху вниз. И эти люди считают, что только плохие дети оказываются на нашем попечении. Иначе почему от вас отказываются родители? Поэтому они стараются не допускать вас в свое общество — им так спокойнее. Понимаешь?
Я молча покачал головой. Лилиан прижала палец к губам, раздумывая, как бы мне это объяснить.
— Ты же знаешь, что означает слово «предрассудки»?
— Да, мэм.
— Вот это они и есть. Если эти люди признают или хотя бы попробуют допустить тот факт, что опекунство необходимо, то им придется всерьез задуматься над тем, почему некоторые дети попадают к опекунам. То есть согласиться, что в нашем обществе существуют такие проблемы, как алкоголизм, жестокое обращение с детьми, что дети убегают от родителей, принимают наркотики и так далее. Понимаешь? За последние годы мы достигли определенных успехов, но по-прежнему являемся небольшим закрытым обществом. А ведь многие дети страдают точно так же, как и ты. Им приходится делать все, чтобы выживать, и больше всего на свете они боятся, что кто-то узнает об их семейном секрете. К ним относятся с большим предубеждением, поэтому если ребенок, за которого отвечают опекуны, попадает в неприятности, то…
Ее слова обрушились на меня, как тонна кирпичей. Теперь я понял. Грудь сдавило, словно кто-то затянул на ней толстый кожаный ремень.
— То есть… — прохрипел я. — Раньше… когда я к вам только приехал и попал в неприятности…
— Да, — прошептала Лилиан.
— Я слышал, что вы тогда сказали… но не хотел понимать.
Миссис Катанзе сжала мои руки в своих:
— Милый, все это в прошлом. Я знаю, что тебе здесь нелегко приходится, но все равно прошу: веди себя хорошо. Я тебя очень прошу, — подчеркнула она. — Надзиратели пишут отчеты о твоем поведении и передают их тому самому Гордону Хатченсону, о котором я тебе уже говорила. Ты же с ним встречался, так?
— Да, мэм, — ответил я.
— Эти отчеты могут помешать твоей матери отправить тебя в больницу. Сейчас все, что у нее есть, — набор выдуманных историй. Она сделала из тебя какого-то сумасшедшего ребенка… хотя иногда мне кажется, что у тебя действительно что-то не в порядке с головой! — Лилиан улыбнулась, показывая, что это шутка. — Если мы сможем доказать в суде, что ты не поджигал школу и вел себя как примерный мальчик, то твоей матери больше никто не поверит.
— И что я должен делать?
— Просто будь собой, Дэвид, — ласково посмотрела на меня миссис Катанзе. — Вот и все. Даже не пытайся быть кем-то, кем ты не являешься. Те, кто здесь работает, сразу заметят, если ты начнешь притворяться. Помнишь, каким ты был, когда приехал к нам? До того, как начались неприятности? Вот будь таким же, хорошо? Но, — предупредила Лилиан, — тебе больше нельзя ошибаться. Держи себя в руках, даже если очень злишься. И постарайся пореже открывать рот. Ясно?
Я снова кивнул.
— Дэвид, если можно так выразиться, то ты сейчас засунул голову в пасть льву. Одно неверное движение — и он тебе ее откусит. За двенадцать лет ты вынес больше, чем многие из нас за всю жизнь. Если ты тогда не сломался и выстоял, то теперь-то… нельзя сдаваться. И расслабляться тоже нельзя! Делай все, что говорит тебе мистер Хатченсон и персонал тюрьмы. Понимаю, это звучит несколько странно, но в Гордоне я уверена. Я давно его знаю, поэтому поверь мне: он лучший. А ты подумай сто раз, прежде чем что-то делать. Хорошо?
Миссис Катанзе держала меня за руки, а мне хотелось просить прощения за все проблемы, которые я навлек на нее и ее семью. Но я уже столько раз говорил ей это, ничего не вкладывая в свои слова. Так почему сейчас она должна мне поверить? Я смотрел в ее добрые глаза и понимал, что из-за меня она не спит по ночам, что переживает за меня и волнуется.
Лилиан словно почувствовала мою тревогу и широко улыбнулась.
— Кстати, чуть не забыла! У меня кое-что для тебя есть, — сказала она и залезла в сумочку, чтобы секунду спустя вытащить оттуда жестяную коробочку вишен в шоколаде. Лицо миссис Катанзе сияло от удовольствия, когда она протягивала мне подарок.
— Конфеты? — спросил я.
— А ты посмотри, — подмигнула она.
Я осторожно приподнял крышку и чуть не завопил от радости, увидев внутри черепашку, которая поселилась у меня, когда я жил у Лилиан и Руди. Крохотный питомец вытянул шею, а я аккуратно вытащил его из коробки и положил к себе на ладонь. Черепашка быстро спряталась в панцирь.
— С ней все в порядке? Она хорошо кушает?
— Да, да, — поторопилась заверить меня Лилиан. — Я о ней забочусь, меняю воду…
— Через день? — уточнил я, беспокоясь о питомце.
— Через день, да, я помню. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду ухаживать за старой черепашкой.
— И совсем она не старая, наоборот, совсем маленькая еще! — Я нежно погладил черепашку по панцирю. — Мне кажется, вы ей нравитесь!
Лилиан эта новость не слишком обрадовала. Хотя, возможно, миссис Катанзе просто не понравилось, что я сунул черепашку ей прямо под нос.
— Дэвид, — нежно сказала она, осторожно отодвигаясь от рептилии и гладя меня по голове, — вот смотрю я на вас с черепашкой… Если бы только люди в суде это видели.
Я осторожно вернул питомца в коробку из-под конфет. Затем взял Лилиан за руку.
— Я знаю, что плохо вел себя и заслуживаю наказания, но обещаю — даю честное-пречестное слово, — что буду хорошим. Обещаю… мама.
В тот вечера, стоя возле окна в камере, я почувствовал, как мою душу переполняет незнакомое прежде теплое чувство. «Я сделаю это! — поклялся я. — Я докажу миссис Катанзе, мистеру Хатченсону и маме, что я хороший мальчик!» Я знал, что до судебного заседания осталось всего несколько недель. И это значит, что мне нужно хорошенько потрудиться. Я уснул сразу, в кои-то веки не ворочаясь от страха и беспокойства.
В течение следующих дней я набрал вдвое больше очков за хорошее поведение, чем когда-либо прежде. Я-то думал, что и раньше вел себя неплохо, но, когда Карл Мигель, старший инспектор крыла «С», похвалил меня перед всеми за отличную неделю, я решил доказать, что могу и лучше. Так, к концу следующей недели я достиг лучшего результата, который когда-либо показывали в этом крыле, то есть золотого. Мистер Хатченсон сказал, что обычно даже самым послушным детям на это требуется почти целый месяц. Я скромно улыбнулся, мысленно похвалив себя за то, что так быстро справился. Во время этого разговора мистер Хатченсон также сообщил, что судебное слушание по моему делу перенесли на несколько дней.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
