— Деньги на столе! — крикнул Томми и вышел.
Что происходит? — думал он, надевая пальто.
Что, черт побери, происходит?
Секунду-другую Томми постоял у ресторана, глянул по сторонам, поплотнее запахнул пальто. Снегопад усилился, к тому же поднялся ветер. В такт частому дыханию изо рта валил пар. Ноги в тонких ботинках заледенели. Его трясло. Он пошел по улице.
Поскользнувшись, невольно соскочил с тротуара на проезжую часть и едва не угодил под машину, шофер в ярости нажал на клаксон. Томми торопливо пошел дальше, к ближайшей стоянке такси. Мерзкое ощущение под ложечкой, возникшее, когда Микаель застукал его, так и не проходило.
Томми старался идти по скользким тротуарам как можно быстрее. Перед уходом из офиса надо было надеть зимние ботинки, но в суматохе он начисто об этом позабыл. Ноги опять поехали по льду. Две женщины в меховых шапках и шубах остановились, испуганно наблюдая, как он пытается удержать равновесие и яростно размахивает руками. Все-таки не устоял, упал на руку и почувствовал, как резкая боль пронзила спину. Томми выпрямился, чертыхнулся про себя, стараясь нащупать место, где потянул мышцу. Секунду спустя он заметил такси и жестом остановил его. Бухнулся на заднее сиденье «мерседеса» и назвал адрес своей квартиры.
Уже через несколько минут они зарулили на его улицу. Томми полез в карман за бумажником, а водитель подкатил к обочине и остановился.
— Приехали! — Водитель нажал на кнопку таксометра и повернулся к Томми. Но, увидев выражение лица пассажира, только наморщил лоб.
Потому что Томми смотрел не на него и не на таксометр. Он уставился в окно. В десяти-пятнадцати метрах впереди двое мужчин несли к припаркованному у тротуара белому фургону картонную коробку и компьютер.
Его компьютер.
Томми узнал его по наклейке с портретом Че Гевары на системном блоке. И замер как громом пораженный, с бумажником в руках.
— Картой будете платить или наличными? — донесся до него голос таксиста.
Томми не шевелился. Растерянно смотрел в окно. Из подъезда вышел новый персонаж и быстро зашагал к тем двоим у фургона. Женщина. Она что-то им сказала, потом обернулась и взглянула на такси. Это была сотрудница Службы безопасности полиции, та самая, что вчера утром приходила к нему домой.
Томми медленно привалился к спинке сиденья и перевел взгляд на шофера.
— Что-то стряслось? — спросил тот. — Вы сюда просили вас довезти?
Томми качнул головой.
— Извините, я просто кое-что вспомнил… — Он протянул водителю пластиковую карту.
И тут кто-то вдруг постучал в окно. Томми пригнулся, бросил взгляд вбок. На тротуаре стоял мужчина. Водитель приоткрыл окно. И он просунул голову в салон:
— Свободен?
Таксист вопросительно посмотрел на Томми.
— Нет! — крикнул тот. — Поехали!
— Извиняюсь, — сказал водитель и снова закрыл окно. Завел мотор и дал газу, потом повернулся, не отрывая глаз от дороги, и спросил:
— Ну, куда теперь?
63
Саид сидел на полу, обхватив руками колени и прижавшись спиной к стене. Его подташнивало от сильного запаха краски и растворителя, заполонившего квартиру Генри. В этом вонючем месте они проведут всю ночь. Запах уже въелся в слизистые оболочки. Даже вода, которую он пил, пахла так же. Неужели последним его воспоминанием будет этот тошнотворный, нестерпимо-едкий запах?
Он бросил взгляд на двух других — на лысого и на молодого парня восточноевропейской внешности. С виду ему вряд ли больше двадцати, скорее лет восемнадцать.
Лысый сидел на стуле возле кухонного стола и пялился в голое окно, на снегопад. Он сидел так уже целый час, не говоря ни слова. Парень, как и Саид, сидел на полу, справа от него, возле штабеля десятилитровых банок с краской. Сидел, опустив глаза, вытянув ноги, положив руки на колени.
Марван Ханжур ушел два часа назад. Дал им последние инструкции и напутствия, снова и снова заверяя, что они попадут в Рай. Все это время Саид только задумчиво смотрел на него. Теперь, когда до акции остались считаные часы, слова Марвана казались совсем неважными и бессмысленными.
— Демократия делает их всех совиновными, — говорил Марван. — Неверные сами выбрали своих лидеров в ходе свободных выборов и потому должны теперь ответить за их действия.
Вот почему можно их убить — женщин, мужчин, детей, всех виновных в нападках на ислам и мусульманский мир.
Но в голове у Саида крутилась еще одна мысль, еще один вопрос, который не мешало бы задать: сам-то Марван готов пожертвовать жизнью? Или он избавлен от обязанности умереть во имя ислама?
Саид услышал, как парень что-то пробормотал. Он по-прежнему тихо сидел на полу, теребя в руках цепочку. Губы шевелились, но голос был едва внятен. Самым заметным в его облике был остекленевший взгляд решительных глаз. Неужели им тоже двигала ненависть?
Еще некоторое время Саид сидел, слушая бормотание парня, потом бросил взгляд на часы, встал и пошел в спальню. Закрыл за собой дверь, приоткрыл окно. Ветер усилился. Ледяные порывы проникали под тонкую рубашку. В комнату летела снежная крупа. Саид оперся на подоконник, глубоко вдохнул свежий, обжигающе-холодный воздух. Но едкий привкус краски во рту перебивал ощущение свежести. Удушливая вонь облепила рот, нос и горло. Через несколько секунд он почувствовал, как весь покрылся гусиной кожей, и захлопнул окно. Но закрывалось оно неплотно, и, положив ладонь на подоконник, он ощутил ледяное дуновение.
Саид поежился, подошел к письменному столику у стены напротив и включил маленький черно-белый телевизор. Отыскал первый канал, поправил антенну, чтобы картинка и звук стали четче, и сел на край кровати.
Сейчас начнутся девятичасовые новости. Саид наклонился вперед, внимательно глядя на экран, где появилась новостная заставка. Главной темой были мороз и снегопад, обрушившийся на страну. Во многих городах возникли перебои с электричеством и водой. После этого сообщили о землетрясении в окрестностях Токио и обрыве переговоров в ВТО.
О «Глобал кэпитал» и исламских террористах по-прежнему ни слова.
Но внезапно кое-что произошло. Саид задрожал всем телом, увидев, что возникло на экране. Фотография Стиана Мидтгорда. Затаив дыхание, он следил за репортажем. Сперва показали сотрудницу полицейского управления, которая что-то сказала об этом деле, потом показали снимки дома, где жил убитый. Полицейская попросила телезрителей помочь следствию.
Когда выпуск закончился, Саид взял шерстяное одеяло, лежавшее в ногах кровати, и завернулся в него. Он дрожал от озноба, зубы стучали.
До акции оставалось меньше двенадцати часов.
Он закрыл глаза и, медленно раскачиваясь, попытался вызвать в памяти образ Нуры.
