Хантер ничего не сказал. На его лице застыло вопросительное выражение.
— Вчера я немного здесь заскучала, — начала объяснять Алиса. — Вас весь день не было. Я устала лазить по Интернету и ничего не находить, поэтому позвонила окружному прокурору Брэдли, и он устроил так, чтобы начальник тюрьмы разрешил мне покопаться в архивах. На это у меня ушло несколько часов.
Хантер потянулся за списком.
— Кен Сандс прочел чуть ли не всю тюремную библиотеку, — сказала Алиса, — но есть несколько книг, которые он читал по нескольку раз. Главное внимание я уделила именно им.
Хантер начал бегло просматривать названия книг. Алиса следила за его реакцией.
— Первые двадцать четыре книги посвящены медицине, — рассказывала она. — Половина из них появилась в библиотеке только благодаря Сандсу. Они остались там после его курса по сестринскому делу и уходу за больными. Я бегло просмотрела их содержание. По крайней мере, у пяти книг имеются обширные разделы, посвященные проблеме обильного кровотечения. Там подробно описано и показано на схемах, как нужно правильно перерезать кровеносные сосуды, а затем временно перетягивать крупные артерии, в частности плечевые и бедренные.
Хантер поднял глаза на Алису.
Женщина пожала плечами.
— Я прочитала отчеты патологоанатома.
Гарсия встал из-за стола и приблизился к ним.
— Ничего нового, — заметил он. — Мы и так знали, что у Сандса медицинское образование.
— Не спорю, — ответила Алиса. — Но это подтверждает тот факт, что подозреваемый обладает достаточным уровнем профессиональных знаний, чтобы провести ампутации того уровня сложности, которым подверглись обе жертвы, и при этом, по возможности, уменьшить кровотечение.
Хантер молча читал названия книг.
— По-моему, — продолжала Алиса, — если Сандс — тот, кого мы ищем, он, очевидно, начал разрабатывать план мести, еще находясь в заключении. Такое с бухты-барахты не делается. Нужно довольно много времени, прежде чем такой план созреет в голове у человека. А учитывая то, что месть касается не только непосредственного обидчика Сандса, но и обидчика его лучшего друга, почти названого брата Ортеги, скорее всего, Кен Сандс начал готовиться к реализации плана не раньше, чем после того, как пять лет назад смертный приговор его друга привели в исполнение.
— Вполне вероятно, — немного подумав, согласился Гарсия.
Взглянув еще раз на даты, Хантер перевернул страницу.
— По выдаче медицинской литературы вообще никаких данных нет и быть не может, — догадавшись, что ищет детектив, сказала Алиса. — Первоначально эти книги были закуплены специально для Сандса в качестве учебников. Он оформил запрос, и администрация разрешила ему держать книги у себя в камере до тех пор, пока он не закончит учебу. После освобождения Сандса книги остались в библиотеке. Если ты помнишь, я говорила, что оба курса дистанционного обучения он начал уже после смерти Ортеги.
Хантер продолжал читать. Алиса следила за ним.
— За медицинской литературой идут книги по психологии. Еще один дистанционный курс — следствие того, что начальник тюрьмы разрешил Сандсу учиться за счет штата. Одна книга особенно меня заинтересовала. До тех пор пока я ее не увидела, я даже не задумывалась о таком.
Взгляд Хантера застыл где-то посередине страницы, и женщина поняла, что он добрался до нужного места.
Глава 66
Стоявший за напарником Гарсия читал так же быстро, но ничего интересного заметить не смог.
— Ладно. И в чем дело?
Хантер коснулся кончиком пальца названия «Принципы толкования теста Роршаха».
Гарсия нахмурился.
— Извините за глупый вопрос, но кто такой этот Роршах?
— Герман Роршах был швейцарским психиатром и психологом школы Фрейда, — пояснил Хантер. — Он в первую очередь известен как разработчик теста с чернильным пятном.
Окружающим почти удалось проследить за ходом его мыслей.
— Будь я проклят! Это тот идиотский тест, когда тебе показывают белую карточку с большим чернильным пятном? Тебя спрашивают: «А что это?» Похоже на то, как смотришь на облака и думаешь, что же они тебе напоминают.
— В общих чертах верно, — сказал Хантер.
— А поконкретнее можно? — попросил Гарсия.
Отложив список, Роберт откинулся на спинку стула.
— Первоначально тест состоял из десяти карточек. На каждой — темное пятно почти с идеальной двусторонней симметрией. Пять пятен черного цвета, два — черно-красные, три — многоцветные. Но за прошедшие с тех пор годы психологи усовершенствовали этот тест, введя новые карточки со своими чернильными кляксами. Некоторые даже совсем забыли о первоначальной строгой симметрии пятен.
— Ладно. И к чему все это? Зачем нужен этот тест?
— Предполагается, что с помощью этого теста можно выяснить совокупность черт характера человека и его психологических проблем, таких как неадекватная самооценка, депрессии, странное поведение, проблемы с решением личностных проблем и так далее. — Хантер махнул рукой, давая понять, что список очень длинный. — Короче говоря, с помощью этого теста пытаются изучать умственную деятельность индивида и его социальную адаптацию.
— На основе пятен? — спросил Гарсия.
Хантер пожал плечами и кивнул головой. Он вполне разделял недоверие напарника.
— Да, но забудьте на секунду, для чего этот тест создавался, — вмешалась в разговор Алиса, — и подумайте о том, что тени, отбрасываемые «скульптурами», можно рассматривать в качестве своеобразного «чернильного» теста, созданного самим Сандсом.
Хантер энергично покачал головой.
— Убийца, конечно, нас проверяет, но уж точно не с помощью теста Роршаха.
— Откуда такая уверенность?
— Как я уже говорил, эти пятна — всего лишь пятна, без каких-либо конкретных очертаний, а убийца создал безупречно выполненные очертания койота и ворона в первом случае и того, о чем мы все еще спорим, во втором. Как бы то ни было, мы имеем дело не с бесформенными кляксами.
— Ладно. Я принимаю эти доводы, но все равно все завязано на интерпретациях. Или я не права? Все дело в том, как понимать то, что мы видим, — сказала Алиса. — Подавляющее большинство людей знают, что койот и ворон вместе означают предателя или лжеца.
— С полной уверенностью этого утверждать нельзя, — сказал Хантер. — Ты и сама не знала, пока этого не прочла. Помнишь? В определенном смысле любое произведение искусства предполагает различные интерпретации. То, как на определенное произведение искусства смотрят разные люди, может совсем не соответствовать замыслу его создателя.
— Это не тот случай, Роберт, — показывая на муляж «скульптуры», возразила Алиса.
— Это касается нас, а вот убийца… Кто знает? — Хантер сделал многозначительную паузу. — Это его работа, его произведение искусства, каким бы отвратительным оно ни было… Готов поспорить, что, создавая его, преступник представлял себе совсем не то, что представляем мы. Другой, не похожий на наш, разум увидит здесь совсем не то, что видим мы.
