Его подселили к нам через пять дней после меня. Пузатый мужик в костюме олимпийской сборной России вошел в камеру, немного постоял у входа, потом прошел и брезгливо присел к столу. Мы переглянулись. Это ухоженное личико промелькнуло перед нами пару часов назад в утренней программе новостей.
Молодой, можно сказать, юный, по армейским меркам, генерал строительных войск. Был взят за мягкие части тела по обвинению в склерозе (выбивал себе, любимому в родном управлении квартиру, тут же ее продавал и забывал об этом. И так целых восемь раз) и превышении служебных полномочий. Потребовал у подчиненного сто пятьдесят тысяч за продвижение по службе. Тот пересчитал заначку и понял, что такую уйму деньжищ ему не поднять, а потому поскакал в органы. Генерала побрали прямо в момент получения конверта с мечеными банкнотами.
— Добрый вечер — наш старший, Виктор, подошел к страдальцу и протянул руку — Давай что ли знакомиться.
— Заткнись! — нервно бросил тот, — Не хватало еще…
Вернувшись с допроса, генерал устроил охране сцену у фонтана. Настаивал на немедленном переселении из «этого бомжатника» в более приличное место, скандалил, орал, чтобы ему принесли, наконец, хьюмидор и телефон прямой связи с министерством обороны. На следующее утро он-таки получил по пузу от Виктора за хамский отказ поучаствовать в уборке.
— Да пошел ты на… — и тут же согнулся, а когда продышался, взялся за веник. Рука у Витюши была тяжелая.
Со второго допроса генерал вернулся весь в соплях. Рухнул на шконку и заорал: «А-а-а-а!». Голосил часа два, пока снова не заработал, на сей раз персонально от меня, в репу, после чего плакал беззвучно, изредка чуть слышно повизгивая. В камере, знаете ли, не принято вмешиваться в личную жизнь друг друга. Можно петь, плясать, рыдать и наслаждаться, заниматься любовью с самим собой или еще с кем-нибудь, сводить счеты с жизнью, короче, творить все что угодно, но тихо, не мешая соседям.
Меня тоже вызвали на допрос. Просто зашли, скомандовали: «Руки за спину! Пошел!» и повели.
— Добрый день, — хрипло проговорил помятый после вчерашнего, лысый, морщинистый мужик раннего пенсионного возраста. Достал из портфеля бутылку с водой и принялся жадно пить из горлышка.
— Добрый день, гражданин следователь, — вежливо ответил я, потирая свободные от оков руки. В кабинете было прохладно.
Глава 22
Волков поднял глаза от бумаг.
— Ну?
— Как любил говорить последний президент СССР, наметились подвижки.
— А подробнее?
— Ребят перевели из одиночек в общие камеры. Устроились нормально, получают передачи, делают зарядку, читают книжки, короче, все путем.
— Не обижают?
— Таких обидишь.
— Что еще?
— Обоим назначили новых следователей, и все началось сначала.
— Представляю, как их все это достало.
— Что делать, приходится терпеть, — Котов полез за сигаретами.
— Саня, будь человеком не кури, а то уже дышать нечем.
— Какие мы нежные, — буркнул тот. — Есть новости из Латвии.
— Какие?
— Интересные, — Саня хмыкнул. — Повидло час назад вышел на связь. У клиентов, говорит, проблемы.
— Поподробнее.
— По старой схеме деньги из латвийских банков уходили в Австрию. С прошлой недели тамошние Остеррайхше Фольксбанкен и Банк фюр, погоди, — Котов заглянул в блокнот: — Точно, фюр Арбайт унд Виршафт отказались от сотрудничества.
— Почему?
— Плохо, дескать, отмыты.
— О как. Надеюсь, мы к этому…
— Никаким боком. Просто, эти красавцы сильно экономили на стиральном порошке.
— Что ты имеешь в виду?
— Почаще схемы менять надо, вот что имею, а не то самих поимеют.
— Понятно. Продолжай держать руку на пульсе.
— Есть, — Котов поднес лапу к уху. — Как раз по этому поводу возникла одна интересная мыслишка…
— Излагай.
* * *
Наступила середина декабря, время начала предновогодних праздников, плавно перетекающих в новогодние. Целый месяц (пятнадцать последних дней декабря и столько же — в начале января) дорогие россияне будут трогательно прощаться с уходящим годом, от всей души желая ему сгинуть и больше не появляться, а затем, с наивной надеждой на лучшее, приветствовать год пришедший. Столько же времени в ударном режиме будут трудиться печень и почки, осваивая горы оливье и океаны хорошей русской водки и много чего еще, не менее вкусного. Душа переполняется гордостью за отчизну. Если бы какой другой народ вдруг попробовал так плотно и надолго подсесть на стакан, его бы просто не стало. Воистину, что русскому хорошо (иногда — очень хорошо), то всем другим — погибель.
Гражданин следователь навестил меня еще пару раз, потом куда-то запропастился. Мэтр Тищенко, наоборот, всплыл из небытия, посвежевший, по-прежнему, жизнерадостный и с повязкой на лице. Приехал, утешил, можно сказать подарил надежду. Да и еще пообещал елочку к празднику.
Антону с Виктором продлили сроки нахождения под стражей, на что оба отреагировали очень по-разному. Антон с радостной улыбкой еще глубже ушел в работу, поедая при этом шоколад в промышленных объемах. Как сам признался, для стимулирования ума. Виктор, услышав нерадостную новость, почти час разговаривал матом, а потом сделал мне больно на спарринге по рукопашному бою.
С генералом дела обстояли крайне неважно. В тюрьме, говорят, человек сначала умирает морально, а потом уже физически. Так вот, наш бравый воин сломался полностью и окончательно. Некогда ухоженное личико заросло дурным волосом и превратилось просто в харю. Пузо опало, плечи поникли, зато выгнулась колесом спина. В считанные дни он покрылся грязью и окончательно растерял былую вальяжность. Разговаривал исключительно междометиями, постоянно плакал, проводил дни и ночи на шконке, спрятавшись с головой под одеялом. И потом, он, сволочь такая, совершенно не мылся, а потому от него очень скоро стало пованивать! Поэтому Виктору пришлось подключить административный ресурс в виде пинков и затрещин.
Я перечитал всего Диккенса и принялся за О. Генри. Потерял еще несколько, совершенно мне не нужных, килограммов веса. По общему признанию, заметно улучшил показатели в области мордобоя, но все равно пока проигрывал не самому большому мастеру Вите в одну калитку.
* * *
Накануне нового года генерала отпустили под подписку. На радостях ему сделалось плохо, едва откачали.
Новый год встретили просто замечательно: с утра как следует прибрались и нарядили целых три крошечных елочки. Потом была новогодняя спартакиада. Я участвовал во всех видах программы и добился выдающихся успехов: третьего места по шахматам (из троих участников) и второго по рукопашному бою (нас было аж двое).
