улыбкой до ушей, встаю и собираю в кучу все, что разложила на рабочем столе перед собой. Забрав у Шацкого свою сумку, закидываю вещи в нее, мысленно уже проклиная предстоящий бардак.
Из библиотечного крыла мы выходим за ручку.
Интересно, много тут девочек, которые лично знают Германа? Да, он учится в другом корпусе, и я до этого лета никогда о нем не слышала, но я и по тусовкам никогда не ходила. А ведь наверняка есть те, кто попадал с ним в одну компанию на вечеринке. Сколько из них мечтали бы прогуливаться по университетским коридорам за руку с Германом Шацким?
В целом, плевать. Мечтать может кто угодно и о чем угодно, а пока ходить за ручку с ним буду я.
Гер вообще в ударе, он умудряется еще и поцеловать меня прямо на крыльце нашего корпуса. Нормально так поцеловать, а не просто чмокнуть. Вангую все же завистливые взгляды и перешептывания, но это не мои проблемы.
Да, я целуюсь с самым красивым парнем этого универа прямо на глазах десятков других студентов и, может, даже преподавателей. И нет, никакого чувства стыда и стеснения. Это все он! Добился того, что я из стеснительной и довольно скромной девочки превратилась в такую, которая сейчас рядом с ним.
- Раз ты не хочешь никуда идти, поедем ко мне и закажем еды, посмотрим фильм или сериал, просто отдохнем от всей этой суеты, идет? – Герман спрашивает приличия ради, в своей голове он уж точно все решил.
- Идет, – я соглашаюсь, но тут же опять вспоминаю о той самой скромной части моей натуры.
Оказываться с ним наедине в квартире, где теперь даже его сестры нет – вот это безумно волнительно. Нет, не страшно и не пугающе, но волнительно, ведь между нами до сих пор ничего не было, пусть он и намекает по десять раз за день. А я прекрасно понимаю, что Герман не железный и долго на поцелуях и прогулках за ручку не протянет. Но я не отказываюсь, не заставляю себя поехать к нему, а действительно этого хочу. На крючок с привычкой, которая быстро вырабатывается, попалась и я сама.
- Может, не будем заказывать еду, а сами приготовим? – предлагаю, пока едем с Германом в сторону его дома.
- Сами? – он переспрашивает удивленно и испуганно, а я улыбаюсь от такой забавной реакции.
- Ну да, заедем за продуктами в магазин и вместе что-нибудь придумаем.
- Марья, боюсь тебя разочаровать, но мой кулинарный талант начинается и заканчивается умением варить макароны.
- Отлично, тогда сделаем пасту, – не сдаюсь и все-таки уговариваю его.
- Раз ты так хочешь, я не против. Главное, чтобы я не испортил тебе блюдо.
- Да брось, я уверена, все не так плохо.
Гер ухмыляется и правой рукой взбивает свои непослушные и чуть отросшие за последнее время кудри. Как же все-таки ему идет эта прическа! Никогда раньше не видела парней с такими красивыми кудрями, как у него.
- А зря ты уверена, Лина постоянно ныла, что в нашей квартире умеет готовить только она.
- Да ладно тебе. Я все расскажу, что делать, мы справимся.
Учусь теперь всегда говорить «мы», когда есть повод для этого. Мы как-то привыкли быть парой на глазах у всех, что в лагере, что в универе, а самое главное – это мне самой привыкнуть к тому, что теперь Герман занимает так много места в моей жизни.
В конце августа мы ходили гулять с Алиной, Виталиком, Федей с Любой, и вот именно Федя тогда сказал, что заметны изменения во мне. Рядом с Германом я стала другой, в хорошем смысле другой. Более женственной, пожалуй, более уверенной в себе и открытой миру.
Федя еще мне говорил, что рядом с таким, как Герман, явно сложно быть скромницей и тихоней. В этом он прав, но я все еще краснею от стыда при мысли, что останусь с Шацким вдвоем на всю ночь, буду спать с ним на соседней половине кровати и делить одно одеяло…
- Эй, чего зависла? – Герман отвлекает меня от раздумий, когда на светофоре тянется и хватает за щечку, а потом вовсе наклоняется и быстро целует.
- Подумала, что будет немного неудобно готовить в одежде, в которой я хожу в университет, – бормочу первое попавшееся объяснение.
- Думаю, Лина будет не против, если я отдам тебе какую-нибудь из ее домашних футболок.
- Ой, но вдруг она будет злиться, что я возьму без спроса…
- Успокойся, Маш, не хочешь Линкину – возьмешь мою. В конце концов, в доме сто процентов найдется что-то подходящее.
Мы заезжаем в продуктовый магазин, берем все необходимое для пасты с курицей и грибами, а еще Герман подкидывает в корзину шоколадки и другие вкусности. Уже через несколько минут оказываемся в его квартире, он приносит мне футболку, судя по размеру, свою, я переодеваюсь и приступаю к приготовлению задуманного ужина.
Германа привлекаю к процессу: прошу нарезать лук, натереть сыр, сварить макароны, раз он хвастался, что умеет, а сама занимаюсь курицей и грибами. Играет музыка из лагерной подборки, которую мы вместе создали не так давно по мотивам общих воспоминаний. Когда приготовление пасты завершается, вместе накрываем на стол, ужинаем и затем, заварив чай и выложив сладости на большую красивую тарелку, отправляемся в комнату Шацкого смотреть фильм.
Ох, мамочки. Я волнуюсь так, что мне кажется, будто бы чашка трясется в моих руках. Гер включает свой огромный телевизор, делающей комнату похожей на кинотеатр. Запускает фильм, который мы вместе выбрали для просмотра. Мы усаживаемся на кровать, но откуда-то появляется плед, которым Герман укрывает меня, а сам удобно устраивается рядышком. Первое время боюсь даже смотреть в его сторону, пялюсь в экран и только изредка тянусь к шоколадкам на тарелке на коленях парня. Отпиваю по глотку чай и отчаянно цепляюсь за чашку, словно она дает мне какую-то дополнительную уверенность в себе.
Но все же чайная пауза заканчивается, Герман отставляет тарелку со сладостями на тумбочку и ныряет ко мне под плед. Это происходит так быстро, что я даже не успеваю сообразить, а уже оказываюсь в кольце его рук и ног, а в воздухе ощущаю только его парфюм.
Первый поцелуй приходится в плечо, прикрытое футболкой. Затем его губы решают перейти на шею, мочку уха, мою щеку, а затем Гер перестает мелочиться, разворачивает меня к себе, тянет за подбородок к своему лицу и по-настоящему целует. Что в этот момент вытворяют его руки под одеялом и где именно они находятся на моем теле, я уже не соображаю. Мне просто кажется,
